Ну, кроме разве что нескольких красивых женщин.
Если у тебя есть деньги, ты можешь иметь все: девушек, власть, положение в обществе, славу. Если тебе очень повезет, как мне, ты станешь ну просто смехотворно переплачиваемой звездой квиддича да еще и с солидным трастовым фондом на всякий случай, что только сделает тебя еще богаче и желаннее, и, в конце концов, самым счастливым из счастливейших. Жизнь хороша.
Конечно, жизнь была бы еще лучше, если бы мне не пришлось бороться с омерзительным похмельем. Но за каждым взлетом есть падение, и то, как именно я провел вчерашнюю ночь, стоит головной боли этим утром. Солнце и правда неприлично яркое, а мне слишком уютно и приятно в постели, чтобы встать и закрыть занавески. Хорошо, что у меня есть люди, которые могут делать что-то вроде закрывания занавесок, так что я закрываю глаза и зову Мегги, мою «помощницу». Я использую слово «помощница» не совсем точно, потому что она больше служанка, чем помощница, но нет моей вины в том, что мне запрещено нанимать домового эльфа. Я не знаю, чем отличается от этого наем человека, — раз уж и тем, и другим пришлось бы платить одинаково и все такое — но, по мнению моей тети-Эксперта, разница есть. Я даже не пытался выслушать и понять, в чем эта указанная разница, потому что, честно, мне плевать.
Мегги тут же появляется, и я лишь неопределенно машу рукой в сторону окна, даже не открывая глаза из-за света. Я слышу, как она слегка вздыхает, но ничего не говорит, пока идет через комнату, чтобы задвинуть шторы.
— Что тебе принести? — спрашивает она, и по голосу понятно, что ей безразлично мое состояние.
— Мелладрим, — отвечаю я, выдавливая название зелья еле слышным голосом.
— Хорошо, — сухо отвечает она. — Ты, наверное, захочешь встать. Шарлотт уже дважды звонила и сказала, что едет.
Конечно она едет. Она всегда так, верно? Эта девчонка могла бы и переехать сюда (и я уверен, она жаждет этого). Честно говоря, она пребывает в этой квартире дольше, чем в своей, и сказать, что это несколько напрягает, было бы большим преуменьшением. Это очень напрягает.
Но, блядь, она горячая.
Прежде чем я успеваю снова натянуть на себя одеяло, появляется Мегги с мелладримом и свежим круассаном с маслом. Я открываю глаза, потому что чувствую довольно сильный запах, исходящий от него.
— Охотник, — просто говорит она, держа блюдечко с круассаном. Мегги передает мне зелье, которое я тут же выпиваю — нет смысла вызывать у себя неизбежный приступ тошноты. Затем она передает мне круассан, и я быстро откусываю его, отчаянно стараясь поскорее заесть мерзкий вкус мелладрима. Обе вещи служат своей цели, и ужасная головная боль от похмелья исчезает, оставив лишь легкое покалывание за глазами.
— Ты, — говорю я Мегги, вежливо улыбаясь, — просто лучшая.
— Правда? — отвечает она, не удосуживаясь изобразить даже легкую улыбку. — Тогда, наверное, мне нужна прибавка.
Ой.
— Пусть твои люди свяжутся с моими людьми, — торжественно говорю я, скидывая одеяло и садясь. Мегги лишь закатывает глаза и уходит, забирая с собой пустой флакон и блюдце.
Я даже не успеваю встать, потому что дверь спальни снова распахивается, и вбегает Шарлотт с идиотской улыбочкой на лице, выглядящая более счастливой, чем это полагается кому бы то ни было таким ранним утром.
— Доброе утро, милый! — чирикает она этим своим тошнотворно милым голоском, которым обычно разговаривает.
— Привет, — отвечаю я, надеясь, что вялость моего голоса не очень заметна. Впрочем, не имеет значения, потому что она конечно же не обращает ни на что внимания. Просто обвивает руки вокруг моей шеи, прыгает мне на колени и начинает зацеловывать насмерть. И мне на самом деле все равно, потому что, если и есть что-то в Шарлотт, что меня не утомляет, так как раз это. Ибо каждый, кто меня знает, может подтвердить, что я высоко ценю красивых женщин. И, честно говоря, редко встретишь кого-то красивее Шарлотт Исли.
Она достаточно знаменита в кругу «Ведьмовского Еженедельника» и других популярных магических журналов; на самом деле она — одна из самых популярных молодых моделей в настоящий момент. И не без причин. Высокая, стройная, с яркими голубыми глазами и иссиня-черными волосами, достающими чуть ли не до талии. Своей внешностью она восполняет все то, чего ей недостает, что хорошо, потому что она явно не самый умный человек, которого я встречал в своей жизни, мягко говоря. Конечно я предпочитаю блондинок, но в ее случае посмотрел на это сквозь пальцы, потому что в ее внешности есть все остальное.
Она слишком быстро обрывает поцелуй, спрыгивает на пол и поднимает меня на ноги.
— Пошли, — быстро говорит она. — У нас заказан завтрак.
— Заказан?
Она кивает:
— Да, я заказала на прошлой неделе, у Спайви. Вот, — она достает из моего шкафа одежду. — Я включу тебе душ.
— Я сам могу включить свой собственный душ, спасибо, — говорю я, поймав рубашку на пуговицах, которую она мне швырнула. — Но если хочешь присоединиться… — предлагаю я, снова протягивая к ней руки и притягивая ее за локти.
Она хихикает (она всегда, всегда хихикает — никогда не смеется):
— Я бы хотела, зайчик, но утром я целый час потратила на то, чтобы уложить волосы, так что я не стану их снова путать.
Я должен был догадаться, так что не стал ничего говорить. Я просто делаю, как она сказала, и иду в душ. И когда заканчиваю, я продолжаю следовать ее приказам, пока она сидит на крышке унитаза, и велит мне побриться, и указывает, как именно мне взлохматить волосы. И после этого я надеваю вещи, которые она мне приготовила и разрешаю ей примять мою рубашку в тех местах, где именно нужно. Некоторые мужчины сочли бы такой контроль раздражающим или даже пугающим, но не я. В конце концов, мы должны хорошо выглядеть, когда выходим куда-либо вместе, потому что везде вокруг нас будут сверкать фотовспышки. И как говорит Шарлотт — славы мало не бывает.
Мы прибываем в ресторан, по-светски опоздав, но конечно же они не отдали наш столик другим. Спайви — новый ресторан, но он быстро становится тем самым местом, где следует бывать. Это в нижней части Косого Переулка, в модном квартале, каковым он является уже долгие годы. Цены чересчур высоки, порции чересчур малы, но вы все равно ходите в Спайви не для еды. Вы ходите туда для опыта. И для демонстрации себя. И, в конце концов, моя подружка — модель, так что она все равно не ест.
Мы естественно получаем лучшее обслуживание. Я заказываю две порции черничных блинов с медом, пока Шарлотт притворяется, что ест омлет и пьет дорогое магловское шампанское. И конечно все остальные в ресторане слишком заметно стараются скрыть взгляды в нашу сторону. Никто из них не подходит, конечно. Потому что так вы должны вести себя в модной части города. В этом квартале вы притворяетесь, будто видеть знаменитостей для вас так же удивительно, как собственные ноги. Даже более того — вы должны притворяться, что вас уже совершенно и полностью утомило их постоянное присутствие.