Я лишь подталкиваю его плечом.
— Ты мне как брат, Фредди. Ты ведь не станешь требовать, чтобы я заплатил за парочку игрушек?
— Ты хоть раз в жизни давал своему брату хоть что-то бесплатно?
— Туше, — я лезу в карман и бросаю горсть галеонов на стол.
— За мной остальное, — обещаю я, но Фред лишь закатывает глаза и кидает золото в кассу.
— Мы закончили? — вмешивается Шарлотт, и ее обычно сладенький тон приправлен раздражением. — Мне нужно вернуться домой и сжечь этот наряд.
Только Шарлотт может предложить сжечь весь наряд просто потому, что двухлетка на него чихнула. Она выглядит так, будто у нее в любой момент может начаться истерика, а так как у меня нет с собой лекарств, чтоб ее успокоить, я легонько толкаю Фреда и быстро говорю ему до свиданья.
Мы аппарируем назад в мою квартиру, и Шарлотт сразу же начинает сдирать с себя испорченную одежду. Я не протестую, потому что на нее стоит взглянуть без одежды. Это несколько забавно — смотреть, как она с ума сходит из-за соплей младенца, учитывая, что не далее, как недели две назад пыталась убедить меня, что мы должны завести ребенка. Не то чтобы это было удивительно, потому что она вечно пытается меня на что-то уговорить, вечно делает намеки, что нам-де надо съехаться, или завести ребенка, или — ее самое любимое предложение — пожениться. Мой ответ всегда одинаков — я невнятно что-то бормочу и занимаю себя тем, что начинаю рыться в шкафах или что там оказывается поблизости, когда она появляется с одной из своих идей.
Конечно же я не собираюсь просить ее переехать ко мне или по собственной воле брюхатить ее (хотя и понимаю, что с этим она может попытаться разобраться сама, так что я вдвойне, втройне осторожен), и уж точно я не собираюсь покупать обручальное кольцо. Не то чтобы мне не нравилась Шарлотт — она мне немного нравится. Хорошенькая, знаменитая и великолепно служит своей цели. Но в этом все и дело — цель. Она — что-то, с чем можно пройтись перед камерами и взять с собой туда, где тебя могут сфотографировать, и, в конце концов, она отлично трахается. Но на этом собственно и все, а то, что она еще себе воображает, остается только в ее голове. Если бы я по-настоящему относился к ней серьезно, то не покупался бы на постоянные предложения от многочисленных квиддичных фанаток. Но в любом случае, я полагаю, она официально моя «девушка», но это все, чем она была и будет.
— Ты не уважаешь меня, — говорит она ни с того ни с сего, открывая шкаф и доставая одно из своих многочисленных платьев, что держит здесь.
Я немного удивлен, потому что она редко такое говорит. Я смотрю, как она натягивает через голову короткое серое платье и выкидывает испорченную блузку и подходящие к ней брюки.
— Прости? — спрашиваю я, поднимая брови и требуя дальнейшего объяснения.
— Ты не уважаешь меня, — говорит она, складывая руки на груди и перебрасывая свои длинные темные волосы через плечо. — Ты почти затащил эту разведенку себе в постель у меня на глазах!
Я фыркаю. В прямом смысле.
— А тебе не кажется, что ты просто слишком драматизируешь?
— Нет.
— Ну я точно не тащил ее в постель. Я сделал доброе дело для ее сына-фаната. Ты что, хочешь, чтобы я игнорировал фанатов? — я даже не комментирую то, как она выплюнула слово «разведенка», будто это ругательство.
— Конечно я не хочу, чтобы ты игнорировал фанатов, — фыркает она. — Но мне и не хочется, чтобы ты бросался на их одиноких матерей.
Я закатываю глаза и громко вздыхаю.
— Детка, все не так. Я просто был вежлив.
Она все еще смотрит на меня с подозрением.
— Джеймс, ты любишь меня?
Боже. Вот и приехали. Я дарю ей одну из моих фирменных кривых улыбочек и немедленно умиляю ее.
— Конечно люблю.
— Правда любишь?
Я чувствую себя так, что лучше бы повесился, чем говорил сейчас об этом, но я знаю, что должен убедить ее, прежде чем она начнет скандалить и портить мне жизнь.
— Я же только что это сказал, верно?
— Это ничего не значит, — спорит она. — Я могу сказать, что я королева английская, но ты ведь не увидишь чертову корону на моей голове, ведь так?
— Этого ты хочешь? Чтобы я купил тебе корону? — Шарлотт хмурится, но я лишь шире улыбаюсь и тянусь к ее рукам, притягивая к себе. — Ну давай же, детка, ты ведь сама знаешь.
Ее глаза ищут мои, и я знаю, что она почти попалась. Это легко конечно — лгать девчонкам и заставлять их верить во все, что захочешь. Если честно, мне нравится Шарлотт. В определенных рамках. Я не хочу, чтобы она порвала со мной, потому что, как я говорил, она шикарно служит своей цели. Ее нижняя губа немного поджимается, так что я нежно опускаю голову, чтобы ее быстро поцеловать.
— Скажи это, — тихо бормочет она, и я знаю, о чем именно она просит.
— Шарлотт, я тебя люблю.
Видели? Лгать легко, если у вас столько же практики, сколько у меня. В любом случае, я довольно давно понял — нельзя по-настоящему влюбляться, потому что тогда лгать становится намного тяжелее.
А мне нравится, чтобы в жизни все было как можно проще.
========== Глава 3. Скорпиус. 28 сентября ==========
— Малфой! Следи за тем, что ты делаешь, мать твою!
Я прикусываю язык. Конечно же, я не скажу то, что хочу сказать, потому что это вроде: «Заткни свою гребаную пасть, ты, тупой долбаный мудак!». Было бы не самым умным говорить такое своему тренеру, во всяком случае, мне так кажется. Я никогда не пробовал, но совершенно уверен, что успеха это не возымеет. Пусть даже он и тупой долбаный мудак с огромной гребаной пастью.
И вот что происходит, когда вы все свое время проводите с заносчивыми, озабоченными размерами, сквернословящими игроками в квиддич — вы начинаете часто материться. Это замечательный язык, потому что им можно выразить все, что вы когда-либо хотели сказать.
Но эта жизнь не так уж плоха. На самом деле в ней много хорошего. Деньги не паршивые, с какой стороны не взгляни, да и другие бонусы не ужасны. Можно уверенно сказать — люди с ума сходят по квиддичу, а Торнадо уже довольно давно на лидирующих позициях в лиге. У нас точно нет недостатка в фанатах, и, хотя я и считаюсь еще «новеньким мальчишкой», я наконец-то кто-то, и это большее, чем я был когда-либо раньше.
Но тренер, да, он гребаный мудак.
Эндрю Колл за свою карьеру выдрессировал огромное количество профессиональных команд, и сейчас он с Татсхиллом уже пятый год. Он определенно хорош в том, что делает, и у него есть некоторое количество титулов за душой, но это все равно не меняет того факта, что он полный придурок. Хотя я полагаю, именно за это ему и платят, а мне платят за то, чтобы я слушал его и выполнял приказы. Поэтому я так и делаю.
В любом случае, не то чтобы он что-то выдумал. Я отвлекся и признаю это. Я действительно устал, и немного не в игре, и точно не в лучшем настроении. Ну и сверх того — у меня легкое похмелье, что тоже ситуацию не улучшает. Но ничто из этого не имеет значения, потому что мне не платят за жалобы и оправдания, ведь так? Мне платят за победы, а их не будет, если я не буду делать в точности так, как велит Колл, и обращать внимание на то, что делаю.
Тренировка довольно простая, но Колл требует, чтобы мы работали над сноровкой, и я не собираюсь с этим спорить. Концентрируюсь на том, что делаю, и прилагаю усилия, чтобы летать настолько безупречно, насколько только возможно. Он перестает на меня ворчать, так что оказывается, я все делаю правильно. Сезон начинается всего через несколько недель, и мы должны быть в наилучшей форме, иначе выставим себя на посмешище. Но расписание тренировок чересчур плотное, и я даже света белого не вижу нигде, кроме квиддичного поля.