Только надо быть осторожней. Умирать вновь мне не хочется! Совсем. Вернее, я не умру, пока сам этого не захочу, или меня не сотрут в порошок, развеяв пыль по ветру. Но жизни функционирование тела с определенного момента может стать невозможным. При большой кровопотере, отсутствия, или серьёзном повреждении большей части внутренних органов.
Потери мышечной массы как класс, например если мне вырвут «с мясом» из пазов суставов и вместе со всеми связками руки-ноги, так что я стану не просто обрубком, а ободранным обрубком. Ну и если меня лишат головы вместе с позвоночником. Впрочем, в этом случае будет вообще стоять вопросом, где именно буду этот пресловутый «я».
В общем, убить меня вполне реально! И даже без особых ухищрений, в виде сжигания на костре. И в любом случае это... неприятная процедура, которую я бы хотел как можно дольше избегать. А ведь враг может еще и просто заставить меня суициднутся!
Например, залив по пояс в бетон, обрубив руки и сбросив в море. Я не умру просто эт того, что там, на глубине пучин морских, нечем дышать — жабры отращу! Но вот пути дальнейшего развития, побега с глубины, у меня не будет. Буду медленно умирать с голоду, и... буду вынужден сказать замученному телу «стоп, хватит», уйдя на перерождение.
— Вот тыж... — буркнул я, отскакивая от отрывающейся двери в сторону, и тут же совершая еще один прыжок в бок, за бетон стены.
Пульс подскочил, дыхание сбилось, в глазах запрыгали алые точки. То, что я увидел пулю, несущеюся к себе, это всё туфта! Она прошла надомной, стрелок явно рассчитывал на человека ростом повыше, и меня она задеть не могла. Но вот разгон мозга, для принятия мгновенного решения, и тела, с накачкой мышц силой до предела, чтобы уйти от второго потенциального выстрела, что угодил бы взрослому человеку в сердце, а мне — в рот, оставил отпечаток «ти писец какой вумный, с места в карьер!».
Тело возмутилось до глубины души своей бездушной! Мышцы воспылали огнем, стали дряблыми и похудели, мозги... сказали «у нас обед!» и ушли на перерыв до завтра, лишив меня половины вычислительной мощности. Ну а нервы.. они канаты! Когда минут через пять восстановят утраченные связи, из-за чего все тело еще и онемело, став словно деревянным.
А что мне оставалось?! Стоять и ждать когда меня вновь пристрелят?! Ведь выстрел то был! Был! Вон дыра в бетоне, хоть я его ни увидел, ни услышал уже. И даже третий! Оставивший дырочку в приоткрытой двери.
Звездец! Кто там так шмаляет!? На расстоянии метра за дверью никого нет точно...
О! Снизу голоса донеслись. Кто-то идет. Брань, ругань, возмущения.... не уж-то моё тело не обнаружили? Это плохо! Пора тикать! Или вернее — резать свидетелей! Вот только... как? — беглый осмотр помещения — тут нет места для засады!
Вернее есть! На пролет ниже, прилепится к нему снизу, пользуясь рельефом и торчащими прутками арматуры для зацепа, и в полумраке дежурного освещения лестничного марша — меня там никто не заметит! А уж спикировать сверху на...
Если мне конечно хватит сил дождаться врага, раскорячившись спиной к «потолку», наполовину вися на руках — они уже не ноют! Они орут! Визжат! И вновь онемели, хоть и в экстренном побеге от снайперских выстрелов и не учувствовали. А уж ноги, что встали на приступочку...
Фак! — почти вырвалось вслух гневное возмущение, так как первыми, плача, стона и стеная, и со связанными руками, неслась толпа людей, что точно не террористы.
Вот только кто их отличит?! Это я, почти в упор, «вижу» зареванные, сморщенные гневом и злостью, и обессиленные лица, замученных людей! Скрытыми от публики под черными безликими масками. И с автоматами в руках.
«Вижу» синяки на их телах от ударов, прикладами, ногами... а вон тому мужику похоже вообще сломали ногу! И он хромает, но идет, толкаемый сзади дулом. Да и руки у них всех связаны, и к этим автоматам без магазинов прозрачной лентой — скотчем, намертво привязаны. И максимум что им дозволено — пальчиками шевелить.
А еще меж поясов, и оружием, что для них как кандалы, еще и что-то прячется. Не разглядеть... граната? Нет? Не разглядеть. Им что, мало было просто связать, пристегнув оружие к поясам?
И их всех... тут явно гонят как живой щит и на убой!
Стойте! — мысленно молюсь, но никто не останавливается. Люди толпой выскакивают через ту злосчастную дверь, ведущею как видно куда-то на крышу или чердак, и я буквально чувствую, как их жизни обрываются, уносимые бесчувственным металлом.