— Куда?
— Да хоть на лоб себе! — развела она руками — Но чтоб я видела! И вы не хихикайте! — обратилась к прочим ребятам — Это и вас всех касается!
— А...
— На. — дал мне сосед по парте листочек, вырвав его из тетради-черновика.
— И чтоб потом в тетрадку вклеила!
Да-да — покивал я болванчиком — где я её только найду! Эх, жизнь моя жестянка! Только жить начал в теле, а уже контрольная. К счастью, эти примеры, для четырехсотлетнего, как семечки!
— А если раньше сделаю, можно будет пораньше уйти? — невинно похлопал я глазками.
— Тебе — нельзя! — припечатала учительница.
— А мне? — поинтересовалась Вероника Дигуль, красавица, умница, и всё, всё, всё, если не считать отсутствие трех пальцев на левой руке и крайне замкнутый характер.
— Тебе — можно!
Это дискриминация! — взвыл я где-то внутри себя. Впрочем, почему так я понимаю на все сто — девочка Вика мало того, что тихая как мышь, так еще и богатая, как английская королева! В масштабах нашего города, естественно. Её даже до школы на машине возят! Личный папин шофер. А сам папик довольно много денек уже влил в школу и её директору в частности, и как всё надеяться — вольет еще немало. Я это знаю, потому как никто это не скрывает.
Ну а я... напротив. Не то чтоб уж сильно беден — мамка последнее время не то что бы прям поднялась, но от голи перекатной точно уползла немало. И точно не двоечник — напротив! Отличница! Хулиганка, пацанка, и просто — придурок. Хуже меня — только Жулин!
— А мне, можно? — подал голос этот самый Жулин.
— Ты бы хоть один пример решил! — тут ж осадила его учительница, дораздала вариант оставшимся ученикам, и, еще раз сурово взглянув на меня, пошла по рядам, выдав команду «решайте!».
Ну я и решил, сдал, украдкой упросил разрешить поискать свою тетрадь — не нашел, сел на свое место. Украдкой принялся помогать пацанам с задачками — был изгнан из класса.
— И чтоб ни единого звука! — прикрикнула на меня учительница пред закрытием двери.
— Пфф! — фыркнул я — Будь то я прям такой шумный.
Буйный — да! Но не шумный точно.
Следующим за математикой уроком явилась лит-ра. Её учительница — наша классная! И она ко мне куда лояльнее мегер Ивановны — как мы за глаза, и с моей подачи, зовем нашу математичку. И классная, помимо литературы, ведет у нас еще изо, и русский язык, и вообще все! Кроме английского, физ-ры, математики и пения. А, ну да, кроме то ничего и не осталось.
Так что с этой теткой я могу хоть как-то договариваться. Сваливать пораньше, заменять не нравящийся стих нравящимся — я вообще не умею выразительно зачитывать стихи! Как и что-либо иное, литературное. И именно эта тетка мне пишет в дневниках самые длиннее и грозные послания.
«Громко пукала на уроке» — не такие! Это какое-то короткое! У неё они, более расписанные, эмоциональнее, и поэтические. Ох, набрал же я сегодня «меток» за день больше, чем за год!
«Ставила подножки ребятам на разминке» — эй! Я не делал этого! Вот честно! Ни разу! Меня вообще подставили!
И... я забыл, что после уроков должен был зайти к математике, так что на следующий день получил метку и от неё: «Два! За хулиганство!».
— Боже мой! Да тут уже и пробу то ставить некуда! — возмутилась учительница пения — девочка лет двадцати, глядя на мой дневник поему-то под углом градусов восемьдесят — На! — и не стала мне туда ничего писать, хотя хотела высказать многое, об моих вокальных данных.
«Орет, как свинья на бойне!»
— Прокатило!
— Ужас! Как с таким голосом вообще можно жить?! Тебе что, медведь на ухо наступил при рождении?
— Вообще-то это была собака.
— Это была метафора.
— А у меня сарказм.
Мама, прочитав все эти записи, высказала сожаление об отсутствии отца, и широкого ремня.
— Так найди себе мужа, кто ж не дает? — на это она только покачала головой.
А я, подумав, добавил:
— Хотя вряд ли у взрослого мужика поднимется рука на малолетнею дочь. — и, показав язык, свалил с кухни в комнату.
— Саша! — донеслось мне вслед, и я был вынужден вернуться — Ну так же нельзя!
— Да все нормально! — отмахнулся я.
— Пукать на уроке? — я пожал плечами — Получать два за хулиганство?
— Я просто скинул вещи занявшей мое место девчонки.
— А потом её еще и побила, что она теперь из дому боится выйти!
— Да я только... — и я зажал себе рот — Откуда знаешь?
— Светлана Федоровна звонила.
— Стукачка. — буркнул себе в плечо.
— А ей звонили Надины родители. — и после паузы добавила — Ну как же ты не понимаешь!