Использую ноги в помощь, отталкиваюсь от массивного тела за спиной — мои ноги захватает врач, силясь удержать конечности. Слышу хруст в собственном бедре, что, будучи поврежденным, под усилием мышц начало просто крошится! Кусаюсь и визжу как последний аргумент, понимая, что в силовой метод я уже проиграл.
— Леночка, еще пять кубиков! — проговорил взмокший врач-психолог, уставший держать мои уже толком не брыкающиеся ноги, в то время как я всадил свои зубы под самый корешок в руку удерживающего меня человека и волком смотрю на видимые персоны.
Леночка достала шприц — я огрызнулся на неё как загнанный в угол зверь. Она, проигнорировав угрозу, засадила иглу шприца в раненую руку.
Да что ж ты делаешь, сучка! — взвыл я внутри своей души, глядя как и без того уже толком не функционирующая рука, с порванными собственными усилиями, при аварии и сейчас, мышцами, совсем перестает работать немея и как бы теряя связь с остальным телом.
Чтоб вас! Я ведь так и правда могу конечности лишиться! И...и...и... сознания. Срабатывает отсечка тела, отключающая мозг, почуяв прямую угрозу его нервным клеткам.
Чтоб вас!
— Чтоб вас! — сухо мычу уже вслух, приходя в чувства.
Пытаюсь поднять руку — не выходит. Вторую — тоже! Я что, привязан к койке?! Ну уж нет! Пора врубать свето...
— Саша!
Знакомый голос! Поворачиваю голову — обнаруживаю у кровати заплаканную мать. Её глаза... смотрят на меня любя меж белков с потрескавшимися сосудами. Светясь печалью, радостью, горем и надеждой, сквозь тьму ночи — ведь за окном уже стемнело. Сколько я тут провалялся?
— И почему я связана?
— Ой. Саша, прости! — принялась она растягивать ремни, которыми я пристегнут к койке — но у неё ничего не вышло — Я сейчас... позову.
— Не надо, забей — буркнул я, отвернувшись.
Через миг обернулся вновь:
— Лучше попить мне дай. Побольше.
— Сейчас, сейчас!
Два литра выдул, как одним глотком.
— МАЛО!
— Ты ж потом....
Мой взгляд средь лунной ночи сказал ей всё лучше слов, и она убежала за водой еще. Вновь выдул, и понял... надо облегчиться! Так вот что...
— Развяжи меня!
— Сейчас, сейчас!
А я понял, что сейчас уссусь!
— Ааа... ххх... поздно — понял, что держать в себе не стоит.
— Саша... — проговорила мать, как-то даже без обвинений.
Ну а уже утром, от врачей, что пришли на обход и разбудили только уснувшею на соседней койке мать, я узнал, что у меня, оказывается! Нет переломов. На что я только по улыбался — проканало! Только трещины, везде, где только можно. Так что гипс накладывать не стали, и вообще — мне повезло.
А если я еще и буду хорошей, и главное — послушной, девочкой, и перестану вредничать и мешать медсестрам делать их работу — ставить уколы! То они меня еще и развяжут. А то бедному Ивану из медбратов, руку пришлось зашивать. На что я только коварно улыбнулся, и пообещал быть самой тихой и скромной паинькой и всех возможных тихих и скромных паинек.
Они мне не поверили, но развязали. А я решил, что мне, пора бы вспомнить, что я как бы человек, и у меня сейчас все болит настолько, что должен орать как ненормальней, катаясь в истерике. А не сидеть на коечке, с дебильной улыбкой наркомана. Да и правая рука... как бы не моя уже на большую степень из возможных.
Она конечно зарастает, именно так! Ибо внутри по большей части пустою стало, но это займет время. А пока побудет тряпочкой. Так что нужно быть предельно... человечным, и скрипеть, кряхтеть, изображая инвалида энной степени.
— Да, о спорте, увы, теперь придется забыть — услышал я разговор матери и какой-то врачихи в коридоре у палаты — только оздоровительная гимнастика и немного плаванья.
Ну не настолько сильно инвалида из себя строить! — вынес я вердикт, распрямляя уже сгорбленную спину.
А разговор меж тем продолжился:
— Ей вообще очень сильно повезло!
— Что жива осталась? — поинтересовалась мать каким-то без эмоциональным, и можно даже сказать — юмористическим, голосом.
— И это тоже — ответила врачиха абсолютно хладнокровно, от чего мать как-то странно крякнула — Даже средь взрослых немало случаев, когда при подобном ДТП и скорая-то не успевает приехать. А тут... видимо она все же успела сгруппироваться, так как ни мозг, ни внутренние органы, не пострадали вовсе. Кости, мышцы, а ведь она пролетела через пол проезжей... вам плохо?
— Не, не, все нормально.
— Сестра! Позови медбрата! Тут женщине плохо! — услышал я крик, а за тем топот ног.
И мать куда-то увели — беседы больше я не слышал.