Кто-то из женского ряда хихикнул, но тут же заткнулся под суровым взглядом, уткнувшись в задание, практически целюсь с партой. А сидящий предо мной парнишка обернулся и принялся пояснять в принципе то очевидные вещи.
— Вот тут формула, нужна написать название. А там где название — формулу. Если уравнение реакции не имеет записанного ответа — переписываешь и отвечаешь. У тебя как с химией? — поднял он на меня свои глаза, а я задумался, прикидывая, смогу ли я что-то во всем этом понять после такого простоя.
Парень истолковал это как «туго» и шустро принялся подзывать к себе сидящего через парту мальчика. Того самого, что пинком прогнал. И как собаку.
— Сюда иди! Живей!
— Так! Скворцов! Сейчас за дверь пойдешь с приличной записью! — не осталось сие незамеченным от учителя — а ты Сидоров, пересел на третий ряд.
Скворцов показал метнувшемуся в том направлении Сидорову кулак, но и это не укрылось от внимания препода.
— Скворцов! А ну отвернулся! Хваткова! Пересела на парту от него! Что можешь, то и решай! А там посмотрим! — ответил он на незаданный, и непланируемые мной задаваться вопрос, и я поплелся менять парту.
Обнаружил под новой партой большое-большое скопление жвачек, что ставили под угрозу красоту и чистоту платья, вздохнул, и целиком погрузился в задачи на распечаточке. Достойно выполнил все требуемое к концу отведенного срока, радуясь своему теплообмену и отсутствию пота, и мысленно пожалел изгнанную средь урока девочку за звонок её мобильного телефона. Может там что-то срочное? Эх, жаль её — не надо так поступать, учитель!
Сдал работы вместе со всеми, записал основные элементы органической химии, припоминая, что вроде уже записывал их когда-то, и с не меньшим удовольствием, чем все, услышал звонок с урока. Все же, мне строевой и в других жизнях хватило.
Потянулся на выход вместе с коллективом — в проходе меня выцепил тот самый парень с парты впереди:
— Ну как, решила хоть что-нибудь?
-Да, думаю решила. Не знаю, конечно, правильно, нет, но будь что будет.
— Да ты не переживай! Нас военхим мужик лояльный к новичкам! — приобнял он меня панибратски за плечи.
— Воин кто? — скинул я его руку, опасаясь что она может быть не самой чисто и испачкать платье.
— Химик наш — образовался с другой стороны еще один парень, но под грозным взглядом Скворцова испарился, затерявшись в толпе.
— Он в школе на пенсии подрабатывает. А так бывший военный, и подрывник. Ты с ним поосторожнее, а то он...
Его рука вновь оказалась у меня за спиной. Я вновь её скинул, но на этот раз придержав, и развернувшись, решил осмотреть. Нет, недостаточно чистая. И мне вообще... блин! Зря я пришел в школу в столь красивом платье! И вообще — в чем-то чистом — поймал я взглядом тело, шарашевшееся по школе в верхней одежде.
— У тебя руки грязные — не стал я делать тайны, и оставив парня стоять в оцепенении, уперся на поиски мамы.
Где-то же она должна быть? Как и эта таинственная «библиотека».
Нашел. Завуча. И мать, что пила с ней чай. Поздоровался, поинтересовавшись как прошли поиски. Узнал, что библиотека была найдена, а библиотекарь — нет. Завтра приходите! Или сегодня после трех. В общем, я за завтрашний день — в три мне надо бы появиться на гимнастике, да и мама и так со скрипом выпросила сегодняшний отгул.
Переживает она, что я опять под машину попаду! И все рвется водить за ручку до школы хоть каждый день, хоть через день, а в идеале — вообще всегда! И не только в школу. Но... работа. А деньги нам сейчас, увы, нужны.
Вздыхает, давит на завуча, что небезопасный пешеходный пешеход должен стать безопасным — там же дети ходят! В школу ходят! А вдруг чего случится? Та тоже вздыхает в ответ, рассказывая какие-то непонятные байки, стремясь не то утешить, не то напугать, но делать что либо как видно и не планирует.
— О! Звонок! — высказался я, услышав этот самый звонок, и упорхнул, сверяясь с расписанием уже забитым в собственную память.
Сейчас у нас английский! И я нежданно обнаружил в классе языка лишь половину класса нашего седьмого.
— Эт че? — выронил я тихонько, нашел свободную, полностью свободную, а не с кем-нибудь и одним пустым местом, парту поближе к доске, и посадил туда свою пятую точку.
Уже в процессе посадки смекая, что платье еще и имеет свойства мяться.
Приготовился говорить на втором языке — я весьма неплохо его освоил! Хвала ИИ тела! Живой мясной кукле, что меж исконным для себя — русским, и новым — английским, разницы практически не видит. Но, вместо этого пришлось писать. Много, упорно, бессмысленно, и очень мало на английском.