Глава девятая
Открыв глаза, я долго не мог ничего понять: в голове пищало, жужжало и шумело, словно там поселились одновременно комары, осы и мухи, а в груди всё сжималось от какой-то дикой тоски. Наверное, так чувствовал бы себя человек, которого посадили в ракету, запустили прочь из Солнечной системы и весело машут ручкой вслед, ликуя, что избавились от него навсегда. – Эй, Лёшка! – в сером сумраке надо мной возникло Васино лицо с широкой улыбкой. – Ты очнулся! Ура! Я сел и огляделся: мы по-прежнему были в яме, сквозь решётку над головой виднелось сиреневое небо, на котором ещё горели многие звёзды. – Светает! – радостно сообщил Берендеев. – Привет, – просипел я и, сглотнув, попросил: – Водички дай, пожалуйста, во рту сушь, как в пустыне. – Ага! – Берендеев метнулся в сторону, и я увидел, что там, у стены, аккуратной кучкой сложены наши вещи. – Нам тут Жужа рюкзак и сумки отдал, пока ты… это, ну, сам знаешь… – Он протянул мне бутылку. Я принялся жадно глотать воду, аж в ушах отдавало. – Оставил внутри и куски зайца, и морковки, – продолжал тем временем Вася. – Можешь подкрепиться! Нож и верёвки из лиан, правда, зажал, гад, аптечку и палатку нашу плетёную – тоже, но зато воды свежей нам в бутылки налил, а ещё – вот! Он нажал на стену неподалёку от рюкзака, и крупный кусок земли отъехал в сторону, открыв нишу, в которой стояло большое ведро с крышкой. – Туалет! – торжественно объявил Берендеев. – Отлично, – выдавил я, утирая рот. В голове по-прежнему царила странная пустота, словно кто-то распихал всё содержимое по тайным шкафам, а ключей не оставил. Но писк и жужжание потихоньку стихали. – А? Что? Кого? – послышался сонный голос. – О, Лёха, слава богу! – я так боялся, что ты умрёшь! – Величко вдруг вскочил и бросился ко мне обниматься. – Т-ты чего? – бормотал я, ошалев от такого нежданного проявления чувств. – Как чего? – он отстранился и посмотрел на меня с беспокойством и подозрением: – Ты что, ничего не помнишь? Как Ин в меня целился?! – Блин! Вася! – один из “тайных шкафов” открылся, и оттуда вывалилось воспоминание, как Берендеев рухнул на пол. – Жужа в тебя пальнул! – Я стукнул себя по лбу. – Точно! – подтвердил он всё с той же широкой улыбкой. – Но не так мощно, как в тебя. – О да! – протянул Антон. – Я б такого импульса точно не выдержал. Лежать бы мне трупом, если б не ты, Лёш!.. Спасибо. – Да не за что… – Ну как же не за что, если ты закрыл меня от удара! Весь импульс на себя принял. – Ну-у, это… – его слова были так приятны, что я даже смутился. – Я ж постоянно под синими грибами хожу, чего мне сделается? Не только в синих грибах сила, я, между прочим, тоже кое на что гожусь! Сопряжитель! Я и про него забыл, ох, ни фига себе, рептилоид меня долбанул! Но теперь уже всё приходило в норму: “шкафы” в голове открывались один за другим. – У тебя пульс едва прощупывался, – жаловался меж тем Величко, – вообще нитевидный стал! А сон свой ты вспомнить не хочешь? – Слышь, Леш, – Вася толкнул меня локтем. – А я, когда очнулся, гляжу, Антон тут между нами сидит, глаза закрыты, лицо белое-белое, а сам качается, словно заводной, и всё шепчет чего-то и шепчет… – Я молился, – угрюмо сознался Величко. – Мне казалось, ты в Бога не веришь! – удивился я. – Я боялся, что вы оба умрёте, и на этой чужой планете я останусь совсем один! – Глаза его странно так заблестели – слёзы?! Антон низко опустил голову, не давая мне рассмотреть. – Заморит меня чёртов Жужа в своей ужасной яме, и ни одна живая душа об этом уже никогда не узнает… – А я вот очень волнуюсь за Аххшу! – вздохнул Берендеев. – Она осталась в лесу одна-одинёшенька. Контакта с гончей нет – я не могу до неё дотянуться. – Она жива, Вась, точно жива, а связь с ней оборвалась из-за кляксы-указателя. Тут уж ничего не поделаешь, но… – я замялся, придумывая что бы такое сказать. Как утешить его, да и самому надежды не потерять: – А ты помнишь, как ловко она разыскала нас у реки? Тяжело раненная причём! Сумела найти тогда – найдёт и сейчас! – Беда в том, что мы ведь не ушли оттуда, а просто исчезли у неё из-под носа! – Берендеев всплеснул руками. – Ты же сам говорил: указатель работает как будто бы напрямую, мимо пространства. Если это так, то нет никаких следов, по которым может пойти гончая! Так как же она нас найдёт?! – Ногами побегает и отыщет, – я старался заставить себя верить в то, о чём говорю. – Будет двигаться, пытаясь нащупать связь… – Да ей же жрать чего-то надо! – возразил Берендеев. – Значит, охотиться будет, умчится чёрт знает куда! Разве сможет она методично искать? Это же гончая, а не человек! – И что? Аххша гораздо сообразительнее обычных собак, да и наш контакт не прошёл для неё даром, она многому обучилась и сделалась ещё умнее! – Я вспомнил, как где-то читал, что мысль материальна, и твёрдым голосом заявил: – Наша связь обязательно восстановится, и рано или поздно Аххша вступит со мной в контакт. – Хоть бы уж рано! – с чувством воскликнул Вася. – А то мало ли, что этот Жужа тут с нами сделает?.. Зачем Дважис нас к нему отправил? Не понимаю! – Ты сказал, он его сын! – вскинув голову, воззрился на меня Величко, глаза его уже были сухими. – Я понял это ещё через кляксу указатель, сказал вам, что они близкие родственники, помните? – И что?! На хрена надо было это сразу выкладывать? Да ещё и что Дважис погиб! – возмутился Антон. – Чёртов рептилоид нас чуть не замочил после этого! – Я просто хотел заинтересовать его, – пожал я плечами. – Показать, что мы многое знаем, а не просто какие-то дурачки случайные! – Только башню ему сорвал! – угрюмо буркнул Величко. А ведь только что обнимался, за жизнь свою спасённую благодарил, слезу даже пустил… – Зато я установил с ним контакт! – отбрасывая попытку сопряжителя разжечь обиду, заявил я. – С Жужей? – брови Берендеева взлетели вверх, глаза округлились. – И ты молчал?! Что ты узнал? расскажи! – Да шкура у него такая толстая, жутко трудно было пробиться, а до крови я так и не добрался… – голос мой перешёл в шёпот и стих, глаза сами закрылись: где-то в глубине мозга забилось, пытаясь выйти на передний план, чужое воспоминание. Голова закружилась, я будто проваливался куда-то вглубь самого себя, а вокруг мелькали обрывки мыслей, образов – знакомых и незнакомых, двигались какие-то тени, в ушах отдавались слова, только я никак не мог их расслышать. Меня затошнило. Терпи, терпи, я работаю: так много понятий, иногда очень трудно построить мосты, подобрать человеческие аналоги и найти подходящие русские слова для замены иновских… Головокружение стало замедляться, мельтешение побледнело и отодвинулось прочь, видение мягкой волной выплывало в сознание. – Вспомнил! – я распахнул глаза. – Дважис и правда сын Жужишишваса, только говорить об этом и вообще чтить родственную связь у Инов сейчас считается чуть ли не преступлением…
*
Пятно серой мути расползлось по стене, сразу, как я рассказал друзьям считанное у Жужи воспоминание. Сопряжитель хорошо потрудился, приводя его в удобоваримый для человека вид, так что они слушали, как заворожённые, даже не перебивая вопросами. Хотя, их, конечно, возникло великое множество. – Ну, и как ты, рог тебе в задницу, всё это вызнал, Пегов? – прошипел из внезапно протаявшего окна рептилоид. – Чёрт! – выругался Антон, отпрянув в сторону, словно уходил с линии огня, хотя Жужа спокойно смотрел с экрана, явно не собираясь высовывать к нам клешню. Пока, во всяком случае. – Дважис никак не мог такое выболтать, – продолжал меж тем Жужа, – тем более черв… человекам! Червям, вот как он хотел вас назвать! Потому что на самом деле все вы для Инов – просто черви, даром что разумные. – Ты что, подслушивал? – скривился я. После того, как он хватал меня за грудки и подло ударил Васю импульсом, желание обращаться к нему уважительно испарилось, как упавшая в огонь капля воды. – Ты не стал бы иначе всё это рассказывать, – с отвратительной прямотой ответил Ин. – А мне хотелось понять, как много вы знаете. – Достаточно, чтобы заставить тебя обосраться! – вдруг процедил злой как чёрт Величко, пытаясь, по-видимому, похоронить свой непроизвольный испуг под дурацкой бравадой. У нас с Васей разом отвисли челюсти, но Жужа, как ни странно, вовсе не разъярился, а напротив, поглядел на него с интересом и, воодушевлённый такой реакцией, Антон продолжил: – Поэтому предлагаю обмен: сначала ты отвечаешь на наш вопрос, а потом мы – на твой. – А то что? – глаза Ина слегка повернулись, что, как я уже понял, означало лёгкое удивление. – А то вообще ничего, на хрен, больше не скажем, хоть сутками тут подслушивай! – отрезал Величко, и нам с Васей ничего не оставалось, как согласно кивнуть, чтобы не подвести нашего друга, вдруг решившего выступить в роли переговорщика. – И сколько вопросов? – глаза Жужи чуть расширились. Разозлился, но не слишком – сообразил я. – Пока не надоест! – Антон сжал губы и прищурился. Экран внезапно подёрнулся серой мутью и исчез, оставив нас тупо пялиться на пустую стену. Первым опомнился Вася. – И чего?! – вопросил он, переведя взгляд на Величко. – Да пошёл он! – провыл тот, резко дёрнув плечом, словно муху оттуда сгонял. – Пошёл, – кивнул я, – и неизвестно, когда вернётся… если вернётся. – Куда он денется? – не очень уверенно проговорил, вставая, Антон. – Пить хочу! – он приложился к бутылке. В животе у меня заурчало. – А я – есть! – я тоже поднялся. – Вась, ты говорил, нам мясо вернули? – Ага! Оно там, в сумке, которая слева. А в другой – “морковки”. Только я достал мясо, как в стене снова протаяло заполненное серой мутью окно, только сейчас оно было гораздо больше – в человеческий рост. – Это что, дверь? – громко спросил Антон, но никто не ответил. Тогда он подошёл к серой мути и осторожно коснулся её рукой: палец, а потом и вся кисть беспрепятственно погрузились внутрь. – Портал-переход! – заявил он, вытащив руку. – Похоже, Жужа нас приглашает… куда-то, – предположил я. – Главное, чтоб не долбанул излучением, когда с той стороны выйдем, – хмуро пробурчал Величко. Берендеев тем временем быстро запихнул сумки с оставшейся едой в рюкзак и, надев его, подошёл к порталу: – Я думаю, нам надо быстрее идти, пока он не передумал! Не дожидаясь ответа, он скользнул в серую муть. – Блин, Вася! – воскликнул я и сиганул вслед за ним – а что ещё оставалось? Переход вёл на небольшую лужайку, где, под высоким деревом, за деревянным столом, видимо, тем самым, что мы видели через окно, восседал Жужа, с ногами взгромоздившись на широкую “табуретку” с высокими, сантиметров по десять-двенадцать, бортиками. Они обрамляли сидение с боков и сзади, плавно сходя на нет спереди, из-за чего вся конструкция напоминала деревянный таз. Ещё три таких же “таза” на ножках стояли рядом. На столе не было ничего, кроме маленькой прозрачной коробочки – внутри вяло копошилась какая-то чёрно-сиреневая живность. Косые утренние лучи солнца пробивались сквозь древесный ворс и играли на оливковой чешуе рептилоида яркими бликами. – Вы и правда так похожи на Дважиса! – выпалил стоявший перед ним Вася. – Ну, прямо одно лицо! Ин ничего не ответил, но медовые глаза сузились: ему было приятно. От толчка в спину я переступил вперёд и взмахнул руками – в правой был зажат кусок мяса, который я так и не успел съесть. – Что встал на дороге? – обходя меня, прошипел в ухо Величко. – О! А вот и наш любитель поочерёдных вопросов, – прошелестел Жужа, почесав коленку – обе они торчали у него выше стола. Правильнее называть их локтями нижних рук. Да, может, и правильней, согласился я про себя, да только заморачиваться с этим не было никакого желания, так что – коленки. И ноги! Привычно и удобно. – Так понимаю, ты не против? – отрывисто проговорил Антон, таращась на рептилоида. Я никогда раньше не видел, чтобы Ины так сидели перед людьми. Расслабленная поза для неформальной обстановки – не знаю, как насчёт дружбы, но уж воевать с нами он точно не собирается. – Можете занять эти три места, – ловко орудуя ногами, Ин, не вставая с места, подвинул нам “табуретки”. – Спасибо, – поблагодарил Вася, снял рюкзак и, поставив его рядом на землю, первым опустился на явно неудобное для человека сидение. Мы с Антоном последовали его примеру, ёрзая и пытаясь устроиться так, чтобы бёдра не резало торчавшими деревяшками. Свободными от бортиков были только сантиметров тридцать спереди, так что в итоге я, следуя примеру Жужи, поставил одну из стоп на сидение и подтянул колено к подбородку, Антон предпочёл закинуть ногу на ногу, а Вася уселся, плотно сдвинув коленки вместе, будто девушка. Повезло, что мы не были толстыми. Убедившись, что все расселись, Ин выпростал из-под стола левую ногу, и я заметил, что один из четырёх пальцев на ней кривой и немного короче остальных. На ловкости клешни это, однако, никак не сказывалось: подхватив ею коробочку с живностью, Жужа, видимо, что-то на ней нажал, и на стол вывалилось существо, похожее на маленького, от силы двухсантиметрового, жучка-черепашку. Он крайне медленно полз по доскам, едва переставляя четыре чёрные ножки, из матовой сиреневой спинки торчал вверх блестящий и тонкий, вроде как металлический, гвоздик, пяти-семи миллиметров длиной. Положив коробочку на стол, Ин убрал ногу и, понаблюдав пару секунд за “насекомым”, аккуратно взял его рукой, поднёс к левому глазу и сжал между пальцами. Гвоздик вошёл в спинку, и из “жучка” брызнула тонкая струйка ярко-жёлтой жидкости, угодив, как мне показалось, Жуже прямо в зрачок. Лапки обвисли, существо больше не двигалось. Ин отбросил его в сторону и, запрокинув голову, издал тихий продолжительный свист. Мы с Антоном переглянулись, а Вася уставился на мёртвого жучка, который шлёпнулся, чёрным животом вверх, на середину продолговатого рыжего камня, так что теперь казалось, будто неподалёку от стола, прямо из земли, торчит огромный иночий глаз навыкате. Жужа выпрямился, его медовые глаза блестели сильнее обычного, овальные зрачки вытянулись. – Я не против твоей игры в вопросы, – прошептал он, глядя на Антона. – Хоть и предпочёл бы просто спокойно поговорить. – Пробовали, – процедил Величко. – Ты чуть нас всех не прикончил. – Я был не сдержан, признаю… – Ин покачал длинной шеей, чуть прищурив глаза. – Всё дело в том, что я очень давно ни с кем, кроме Ши… Дважиса не общался. А человеки… о-о-о, от них я совсем отвык… Дурею я тут, в одиночестве… это с одной стороны, а с другой – меры безопасности соблюдать тоже надо! Дважис всегда на этом настаивал… – Жужа опустил взгляд, лоб надвинулся на глаза, – а теперь его нет, беда с ним, раз не пришёл… – Ты, Пегов! – он поднял голову и посмотрел мне в лицо. – Ты сказал, он погиб, а потом сказал, что он сбросился! Так что с ним случилось на самом деле?! – Мы разве не договорились? – нахмурился Антон. – Ну, хорошо, спрашивайте. – Как и для чего Ины используют аномальных? – мгновенно спросил Величко, не дав никому из нас даже рта раскрыть. Нет, вопрос был, конечно, интересный, но почему это именно Антон единолично решает, о чём нам надо узнать в первую очередь? Мог бы и с нами, блин, посоветоваться! Я вцепился зубами в мясо – тот самый кусок “зайца”, что таскал в руке уже, по-моему, целую вечность. Это выглядело не очень-то вежливо и красиво, ну, да и фиг с ним! – не мог я больше терпеть такой лютый голод. – Это два разных вопроса, – чуть повернув глаза от удивления, Жужа внимательно наблюдал, как двигаются мои челюсти, но ни шуточки, ни замечания на этот счёт не отпустил. – Но ладно, мелочиться не стану, отвечу на оба, хотя перевод на человеческие понятия и русский язык наверняка сделают объяснение вопиюще неточным. – Да нам сойдёт, мы же не учёные-ксенобиологи, – сказал Вася. – Нам лишь бы попроще. – Для чайников, – усмехнувшись, добавил Антон. – Угу, – не переставая жевать, согласно промычал я. – Ну, если попроще, то… – по-собачьи почесав ногой возле уха, прошелестел рептилоид, – аномалия – это ряд генов, которые ответственны за способность центральной нервной системы противостоять сбросу. – А сброс… – начал было я. – Не перебивай! – шикнул Жужа, – Не то я это как следующий вопрос расценю. Пришлось заткнуться, отложив толкование неясного термина “сброс” на потом. – Ины используют аномальных человеков, чтобы заполучить такую способность себе, – продолжил рептилоид. – Однако это не так-то легко сделать, учитывая чуждость наших и ваших организмов. Строение того, что вы называете геномом, у нас настолько разное, что нельзя вот так взять и пересадить Ину человеческий ген, понимаете? – Мы кивнули. – Поэтому аномальному человеку внедряется зерно, из которого за несколько дней вырастает сопряжитель – паразитная структура, которая как бы вбирает в себя свойства аномалии, чтобы потом перенести их в мозг Ина. – А геноключ? – Антон поднял бровь. – Э нет, – Жужа чуть вытянул рот. – Теперь уж точно моя очередь задавать вопрос! Ты ведь сам на этом настаивал? Величко усмехнулся одним уголком губ и сделал широкий приглашающий жест рукой. – Да я, собственно, его уже задал: что случилось с моим Дважисом? – Мы думаем, что вашего сына разорвало на части ужасное чудовище… – начал было Вася, но мгновенно изменившийся взгляд Ина заставил его испугаться и умолкнуть. – Да ты что, клон червивый, издеваешься?! – подавшись к нему через стол, прошипел Жужа. Глаза его расширились, шея вытянулась вперёд, рот натянулся, обнажая зубы, так что любому, даже незнакомому с мимикой рептилоидов, человеку становилось ясно: он – в ярости. – Н-нет… – Вася замотал головой и отпрянул, чуть не упав назад, вместе с тазом. Антон тоже непроизвольно дёрнулся, я, к счастью, как раз проглотил последний кусочек мяса, не то подавился бы стопудово. – Пегов! – умей Жужа наносить физические увечья взглядом, уже расколол бы мне башку, как орех. – Ты… Я перестал его слушать, потому что в этот миг на меня вдруг снизошло озарение. Такое ясное и неотвратимое! Как яркий луч света, осветивший то, что я подспудно понимал и раньше, только отчего-то не хотел осознать – или мне просто некогда было? Будто бы пазл давно уже сам собой сложился, а я всё глядел, дурачком, на каждый кусочек отдельно, вместо того, чтобы увидеть картинку полностью. “Дважис сбросился, а геноключ так и не отдал”. “Ины используют аномальных, чтобы получить способность противостоять сбросу”. “У тебя всего год до повторного сброса остался!” “Вторичных так и так уничтожат. Хотя бы просто тем, что не дадут нам ни одного аномального…” “Первичные уже в открытую признают, что тридцатка – это их максимум…” “...Всё, чему научила их аномалия, стирается. И они снова сбрасываются…” – Дважис и был тем чудовищем, Вася! – тихо сказал я, глядя, как Жужишишсвас потянулся к своей прозрачной коробочке. – Это и есть сброс!.. Сброс разумной формы, провал в иной вид существования. Берендеев ошарашено молчал, замерев с открытым ртом, Величко тоже не произнёс ни слова – сидел, сдвинув брови и внимательно рассматривая собственные руки, словно на них были написаны ответы на все вопросы… Возможно, он тоже, где-то в глубине души догадывался о том, что происходит с Инами в какой-то момент их бессмертного существования?.. Пустив в расход “жучка-черепашку”, Ин длинно, со свистом выдохнул и уставился мне в переносицу – злоба уже покинула его, взгляд сделался острым и блестящим, как холодное лезвие. – Думаю, Дважис подозревал своих единомышленников в предательстве, потому и спрятал геноключ, в надежде как-то разрулить ситуацию, – проговорил я, глядя Жуже в глаза. – Но ничего не вышло: напротив, он получил от Васи чёткое доказательство, что Ишсас действительно его предал и планирует высосать аномалию сам. Наверное, он и всю группу против него настроил, так что остальные, скорее всего, были с ним заодно. В то же время сброс Дважиса приближался, он это чувствовал, и когда понял, что ему не дадут аномального, решил в отместку организовать мой побег, чтобы я не достался Ишсасу. Велел Васе ждать у входа в подземный техкоридор, а сам отправился к вольерам, чтобы нас выпустить, но его застукали и попытались остановить. Их было двое: один с такой же оливковой кожей, как у тебя, другой – с розовой и глазами жёлтыми, как лимон. Произошла потасовка, Дважис сумел приоткрыть нашу решётку, а потом… – я ненадолго замолк, вспоминая, как всё случилось. – А потом он сбросился, – проскрипел Жужа так, будто в горле у него с трудом проворачивалась несмазанная дверная петля. – Это я уже понял. Но я хочу знать подробности. Рассказывай! – Ладно, – кивнул я и продолжил: – Как только Дважис сбросился, он впечатал лимонноглазого в стену так, что тот отрубился, затем разорвал на куски оливковокожего и попытался пролезть к нам в вольер, но щель оказалась для него слишком узкой… – тут я снова замялся, решив умолчать про то, как врезал чудищу по морде ведром с нечистотами. – Ну? – насел на меня рептилоид, услышав, как хмыкнул Величко. – Ну, не достал он нас, в общем! – быстро проговорил я. – А лимонноглазый в это время очнулся и, подкравшись сзади, всадил ему в спину что-то длинное и металлическое – нож или меч, точно не знаю, но оно прошло насквозь и торчало у чу… у бывшего Дважиса из груди. Но он не упал! А развернулся и кинулся на лимонноглазого. И пока он его убивал, мы пролезли в приоткрытую решётку и рванули прочь. Я слышал сзади лязг железной двери, потом топот и крики: это явно прибежали другие Ины… Их было много, а бывший Дважис – один и тяжело ранен, так что… – я вздохнул. – Они убили его! – глаза Жужи расширились. – Да. – Черви гнилостные, пены им в рот! – опустив голову, пробормотал Ин. Он выпростал левую ногу, и я вновь обратил внимание на слишком короткий и кривой палец, которым он стал задумчиво почёсывать шею. – Ну, да ничего… ничего! У меня есть… остался доступ к его кописету. Он старый, конечно, будет большая потеря, но… это ведь лучше, чем ничего? – рептилоид посмотрел на нас, явно ища поддержки. – Вы хотите его клонировать! – воскликнул Вася – в отличие от нас с Антоном, он так и продолжал, несмотря ни на что, обращаться к Жуже на “вы”. – Клонировать Дважиса! – Сколько интересно составит потеря памяти? Я только помню, как он записывался лет пять или шесть назад, а потом я как-то уже не следил, – вместо ответа забубнил себе под нос Ин. – Но, наверняка, он записывал кописет и позже… должен был, что ж он… совсем что ли? Мне просто не говорил, вот и всё!.. – Он убрал ногу и облокотился локтями на стол, на удивление человечески сцепив руки под подбородком. – Стоп, стоп, подожди! – возопил Антон, взвившись со своего насеста, почти как ракета со стартового стола. – Кописет – это генетический материал плюс память? я правильно догадался?.. – не получив от Жужи никаких возражений, Величко всплеснул руками: – Но тогда я не понимаю! Если вы можете клонировать любого Ина с восстановлением памяти, то за какими хренами вам нужна вся эта грёбаная возня с аномальными?! Отбирать с младенчества, оптимизировать, сопряжитель какой-то внедрять, чтобы потом пустить человека в расход, но при этом морочить всем остальным головы счастливым Челоградом и гуманистическими примочками, держать собственную службу безопасности на Земле, лечить нас от болезней, обеспечивать техникой? это ж сколько сил, средств, оборудования! геноключи, перегонщики! Зачем? Зачем всё это, если можно просто вырастить любому Ину новое тело под старое сознание?! – Это твой следующий вопрос? – спокойно уточнил Ин и, глядя на изумлённо растерянное лицо Величко, прищурился: – Очерёдность. Ты сам её предложил, помнишь? Опять Антон! Вот что за человек, блин? Спросил бы сперва, как нам отсюда на Землю выбраться, раз уж сам себя уполномочил переговоры вести, а про мотивацию Инов и потом можно выяснить. Однако Величко уже кивнул, раздражённо махнув рукой. – Да, мы можем клонировать любого Ина и восстановить ему память на тот момент, когда он в последний раз обновлял свой кописет. Болезни и старение организма давным-давно побеждены, так что да: тысячелетиями клонирование спасало любого, кто вдруг погибал в результате несчастного случая. Были созданы специальные банки-хранилища кописетов и центры, где в искусственных матках, в случае необходимости ускоренно выращивались новые тела, и единственной проблемой оставалась лень. Ну, в том плане, что многие ленились часто обновлять свои кописеты, – перехватив наши недоумённые взгляды, пояснил Жужа, – и когда с ними что-то случалось, теряли память о десятках прожитых лет. Они расстраивались, конечно, но не слишком. Ну, сами подумайте, что такое десять, двадцать, да даже тридцать лет для существа, которое живёт уже второе тысячелетие и знает, что его продолжительность жизни не ограничена? Да, так мы все думали. Будто жить можно неограниченно долго. Но оказалось… Жужа вновь потянулся к своей прозрачной коробочке. Клешни его уже заметно дрожали, движения стали неточными, внушая опасение, что такими темпами он скоро придёт в неадекватное состояние. – Оказалось, что это не так, – порешив очередного наркожучка, продолжил Ин, изогнув шею и слегка раскачиваясь на своём деревянном “тазу”. – Что всему есть предел, в том числе и разумному существованию. То есть… его продолжительности, да, так сказать будет правильнее. –