Последнее предложение стоит тщательно рассмотреть. Выражение «страна перехода» не так-то просто истолковать. И переводчик тут не виноват. Шумерское кур. бала столь же туманно. Кур — «страна»; бала — отглагольное существительное от глагола «переходить», который применялся, когда речь шла о пересечении рек ц подобных преград. Зато «место, где восходит солнце», толкуется однозначно, и это выражение использовали как аргумент против отождествления Бахрейна с Дильмуном. Бахрейн расположен примерно к юго-юго-востоку от Ниппура, тогда как «место, где восходит солнце», говорят оппоненты, надо искать прямо на востоке.
Хотя мы, как это ясно читателю, за указанное отождествление, постараюсь быть справедливым к оппонентам, ведь речь идет об исследователях, чьи познания и компетенцию никто не подвергает сомнению. Говорить об очевидном факте там, где его нет, бессмысленно, и мы не утверждаем, будто уже нашли некий пограничный знак с надписью «граница Дильмуна». Потому и книга называется «Поиски Дильмуна», а не «Открытие Дильмуна». И все же должен сознаться, что не придаю большого веса аргументу о направлении, в котором следует искать «место, где восходит солнце». Ведь хорошо известно, что шумеры и вавилоняне одинаково широко употребляли три описательных наименования Персидского залива. Они называли его Нижним Морем, Горьким Морем и Морем Восходящего Солнца. Так что для них было вполне естественным называть любое место в этом море «местом, где восходит солнце».
С открытием нового текста о потопе Дильмун приобрел гораздо большее значение, нежели то, которое ему придавали упоминания в текстах ассирийских царей. Он оказался вечной обителью бессмертного прародителя всего человечества, и, судя по всему, именно в Дильмун прибыл Гильгамеш в поисках бессмертия. Но почему боги избрали Дильмун обителью человека, спасенного ими от потопа? Ведь не сюда же пришел корабль Зиусудры; напротив, по преданию, его прибило к горе на дальней окраине Месопотамии.
Ответ на этот вопрос подсказывает другой текст из Ниппура, и он же свидетельствует о совершенно особом положении Дильмуна в религии Двуречья. Речь идет о большой глиняной табличке с 278 строками клинописи в шесть колонок, доставленной исследователями в Музей Пенсильванского университета, где она хранится и теперь. Впервые этот текст был опубликован в 1915 г., однако предложенный тогда перевод был не очень вразумительным, и только в 1945 г. куратор Отдела Ближнего Востока в университетском музее города Филадельфии, один из крупнейших мировых авторитетов по Шумеру, профессор Крамер, представил адекватный перевод[18]. Перед нами мифологическая поэма, обычно называемая «Энки и Нинхурсаг» по имени двух главных действующих лиц. Мы уже познакомились с Энки — богом, который спас Ут-напиштима от потопа. Он один из четырех главных божеств шумерского пантеона, бог-покровитель Эриду (самого южного и, по преданию, самого древнего из городов Южной Месопотамии), бог бездны. Тут необходимо объяснение. Английское abyss («бездна») — пожалуй, единственное слово, заимствованное из шумерского языка; причем за тысячи лет смысл его несколько изменился. Первоначально шумерское абзу подразумевало подземные воды. Шумеры верили, что земля и море покоятся на другом море — абзу… В отличие от обычного, соленого моря абзу — пресное. Не только в преданиях, но и на самом деле они четко разделены: ложе соленого моря не дает водам смешиваться. В представлении шумеров абзу было источником всей пресной воды; реки брали свое начало в подземном море, и оттуда же поступала вода в колодцы и источники. Энки играл роль правителя и стража пресноводного моря. Нинхурсаг — единственная богиня в ряду четырех верховных божеств, в исконном значении — великая Мать-Земля, богиня суши.
События, описанные в мифе об Энки и Нинхурсаг, происходят в Дильмуне, и поэма начинается восхвалением этой страны:
Священные города — вручи их ему [Энки?],
Священна страна Дильмун.
Священный Шумер даруй ему,
Священна страна Дильмун.
Священна страна Дильмун, непорочна страна Дильмун,
Чиста страна Дильмун, священна страна Дильмун.
После еще нескольких строк в том же духе следует более конкретный текст. Дильмун священен, потому что там нет хищных зверей, нет болезней, нет старости:
В Дильмуне не каркает ворон,
Не кричит дикая курица,
Не убивает лев,
Не хватает ягненка волк,
Нет диких псов, пожирающих козлят,
Нет кабанов, пожирающих зерно.
Солод, что вдова рассыпает на крыше,
Птицы небесные не поедают.
Голубь не прячет голову.
Нет больных, говорящих «у меня болят глаза»,
Нет больных, говорящих «у меня болит голова»,
Нет старух, говорящих «я старуха»,
Нет стариков, говорящих «я старик».
Затем, очевидно, следует обращение богини Нин-сикиллы к Энки с просьбой даровать Дильмуну воду. Нин-сикилла — дочь Энки; из другой поэмы нам известно, что Энки назначил Нин-сикиллу богиней-покровительницей Дильмуна.
Отец Энки отвечает дочери своей Нин-сикилле:
Пусть Уту [бог солнца], пребывающий в небесах,
Доставит тебе сладкую воду из земли, из подземных
источников вод;
Пусть наполнит водой твои обширные водохранилища [?];
Чтобы город твой пил из них воду в достатке;
Чтобы Дильмун пил из них воду в достатке;
Пусть твои колодцы с горькой водой станут колодцами
сладкой воды;
Пусть пашни и поля твои отдают тебе свое зерно;
Пусть твой город станет «домом кораблей»
обитаемой земли.
Повеление Энки исполняется. И дальнейшие события происходят в этой стране сладкой воды и плодоносных полей. Нинхурсаг взращивает в Дильмуне восемь растений. Как профессор Крамер искусно подытоживает длинное изложение: «Ей удается вызвать их к жизни лишь после сложного (добавлю, связанного с кровосмешением. — Дж. Б.) процесса, в котором участвуют три поколения богинь, зачатых богом Энки и рожденных без боли и родовых мук». Но Энки поедает эти растения, после чего его поражают восемь недугов. Разгневанная поступком Энки, Нинхурсаг покидает собрание богов и грозит не возвращаться, пока Энки не умрет. Тем не менее лисе удается убедить Нинхурсаг вернуться в собрание богов, и та соглашается исцелить Энки. Для этого Нинхурсаг по числу недугов производит на свет восемь богов и богинь. Последним на свет является бог Эншаг — шумерский эквивалент Инзака, дильмунского бога, чье имя начертано на камне, найденном на Бахрейне капитаном Дюраном.
Такова повесть об Энки и Нинхурсаг — не очень-то назидательная и высокоморальная, да и литературные достоинства ее не так уж высоки, разве что сделать скидку на возраст. Но зато это одна из древнейших известных нам повестей в мире[19]. Впервые ее записали почти четыре тысячи лет назад, и уже тогда она, вероятно, была достаточно древней. Конечно, для нас интереснее всего то, что описываемые события происходят в Дильмуне[20]. Особенно примечательно, учитывая прочные местные корни шумерских богов, что государство, которое в письменной истории шумеров и вавилонян выступает как иностранное, играло столь важную роль в их мифологии. Возможно, это объясняется тем, что Энки, повелитель пресных подземных вод, первоначально был дильмунским богом и пересказанный нами миф перекочевал в Месопотамию из Дильмуна. Во всяком случае, очевидно, что шумерские и вавилонские жители Южной Месопотамии верили, что на заре времен их боги немало времени проводили в Дильмуне и облагодетельствовали эту страну пресной водой, растениями, отсутствием болезней и вечной юностью. А потому, когда Энки спас Зиусудру от потопа и даровал ему вечную жизнь, тому было только естественно поселиться в благословенном краю, где не ведали смерти. В том самом краю, который, судя по всему, в давние времена посетил искавший бессмертия Гильгамеш. Правда, это относится к области догадок, ведь в вавилонском эпосе о Гильгамеше Дильмун прямо не упоминается.
18
Подробнее о чтении и переводе шумерских клинописных текстов Ом: С. Н. Крамер. История начинается в Шумере. М., 1965. —
19
О мифологии шумеров см.: С. Н. Крамер. Мифология Шумера и Аккада. М., 1977, с. 122–161. —
20
В настоящее время большинство специалистов, как советских, так и зарубежных, разделяют мнение об отождествлении Дильмуна с о-вом Бахрейн. См.: А. Л. Оппенхейм. Древняя Месопотамия. М., 1980, с. 375. —