Словом, настало время спросить себя: если «тайна курганов», первоначально позвавшая нас в путь, раскрыта, есть ли смысл продолжать работу? Однако тут же возникал и первый дополнительный вопрос: насколько убедительно наше решение? Мы могли теперь утверждать, что в курганах хоронил своих покойников народ, который населял город вокруг нынешней португальской крепости на северном побережье Бахрейна и воздвиг храм у Барбара, километрах в пяти западнее на том же побережье. Эти люди пользовались весьма характерной керамикой. Тщательное исследование не выявило ничего подобного во всем древнем мире, так что речь шла, вероятно, о вполне самостоятельной культуре, а не о колонистах или боковой ветви какого-то другого известного народа. Настоящая «утерянная цивилизация»! И город, и храм, и курганы возникли приблизительно около 2300 г. до н. э. — дата, основанная почти всецело на большом сходстве медной бычьей головы из Барбара и таких же голов из царских гробниц Ура, которые большинство авторитетов (исключая нашедшего эти предметы археолога) относило к указанной дате с точностью до ста лет.
Вот и два превосходных повода продолжать раскопки. Первый: материал, на котором основана датировка, недостаточно надежен. Второй: если вы нашли «утерянную цивилизацию», как-то не принято тут же и оставить ее, чтобы больше не возвращаться. Необходимо определить ее место в контексте, в истории той поры, когда она существовала, в развитии мировой культуры.
Теоретически цель моих стратиграфических раскопок в том и состояла, чтобы дать горизонтам бахрейнских культур хотя бы приблизительную датировку и установить степень взаимосвязи горизонтов. Пришла пора обратиться к своим записям и посмотреть, как можно истолковать найденное мною.
Как вы помните, я раскопал пять горизонтов, четко привязанных к изменениям в керамическом материале и пронумерованных сверху вниз. Прежде всего надо было переменить эту последовательность, считать горизонты снизу вверх. Это не так бессмысленно, как может показаться. Хотя мы открывали их сверху вниз, складывались-то они наоборот, снизу вверх. Так что перемена нумерации означала переход от субъективного взгляда к объективному, продиктованному необходимостью. Например, говоря о керамике с гладкими ребрами горизонта 4, «барбарской» культуре и о «цепочечной» керамике горизонта 5, мы словно бы подразумевали переход первой во вторую, а на самом деле все было наоборот, цепочка сменилась гладкими ребрами. Судя по всему, эта смена произошла на самом Бахрейне; тогда, если предположить иноземные источники нашей «утраченной цивилизации», надо искать параллели, отталкиваясь от «цепочечной» керамики, а не от сосудов с гладкими ребрами.
Итак, город 1. Датировка — точно не известна, происхождение — тоже. Вероятно, это начальный этап в развитии городища. (Хотя в древнейших слоях «цепочечного» горизонта видна смесь совсем разнородной керамики— с одной стороны, красная, тонкостенная, с примесью гравия, орнамент «цепочка», с другой стороны, толстостенная, с примесью соломы желтая «кухонная посуда», — разве это не сходно с тем, что встречалось в предматериковом слое первых шурфов? Там разнородная смесь означала, что мы находимся за пределами нашего города и просеиваем втоптанные в песок отбросы разных культур. Может, здесь то же самое, и глубже, в толще холма, кроется более древний город?) Словом, необходимо узнать про город I гораздо больше.
Город II. Датировка — вероятно, что-то около 2300 г. до н. э. Происхождение — от города I. Возможно, перемены ограничились сферой керамики, но скорее всего дело не свелось только к этому. Город II существовал достаточно долго, чтобы образовать пять слоев в телле, воздвигнуть и дважды перестроить Барбарский храм и обзавестись сотней тысяч курганов. Интересно, сколько на это ушло лет? Сто, триста, пятьсот?
Город III. Представлен только мусорной ямой с «карамельной» посудой. Однако здесь нам на помощь пришли книги. «Карамельная» посуда была прекрасно известна по Месопотамии как касситская керамика. Касситы вторглись в Двуречье с гор персидского Луристапа около 1750 г. до н. э.; постепенно расширяя свои владения, они захватили всю долину Евфрата и Тигра, от области севернее нынешнею Багдада до Персидского залива. Правлению касситской династии был положен конец, когда эту территорию около 1200 г. до н. э. завоевали ассирийцы. А до тех пор свыше пятисот лет керамика Южной Месопотамии, даже в районах, не подчиненных касситам, отличалась поразительной однородностью, оставаясь неизменной из поколения в поколение. И она оказалась тождественна нашей «карамельной» посуде.
Нам это было очень кстати. Конечно, мусорная яма не существовала 550 лет. Определенно мы могли сказать лишь то, что fee выкопали и наполнили мусором где-то между 1750 и 1200 г. до н. э. Но и то достижение, если учесть, что поначалу мы вообще не располагали никакими датами. Теперь мы могли так же определенно сказать, что любой период, предшествующий городу III, во всяком случае, предшествует 1200 г. до н. э. и любой последующий период начался не раньше 1750 г. до н. э. Поскольку барбарский период, расположенный ниже города III, независимо был датирован примерно 2300 г. до н. э., а горизонт 2, лежащий выше города III, датировался по аттической керамике примерно 330 г. до н. э., мы с удовлетворением могли отметить правдоподобие наших догадок. Похоже, археология Бахрейна начала обретать четкие контуры.
Будь у нас только мои шурфы, горизонт 2 можно было бы переименовать в город IV. Однако П. В. уже три года копал середину телля, расширяя первый раскоп. Если в первом году раскоп шириной сто восемьдесят сантиметров и глубиной шесть метров обнажил стык двух высоких каменных стен, то теперь на просторной расчищенной площадке обозначилась внушительная постройка. Мы очутились в большом помещении шириной двенадцать метров. С трех сторон его огораживали 4 1/2-метровые стены из тесаного камня, а с четвертой — находился не тронутый нами грунт. В северной части помещения — поднимающаяся круто вверх лестница. После шестой ступеньки она обрывалась; как раз за этими ступенями и под ними мы первоначально вышли на постройку. Основательное сооружение, явно игравшее важную роль… И все наши попытки датировать его терпели неудачу.
Это противоречило правилам. Обычно археолог находит в развалинах посуду, определяет по ней место постройки на шкале развития керамики и таким образом получает хотя бы примерную датировку. Как я неоднократно объяснял новичкам в нашем отряде, у всякого здания можно проследить слои четырех, а то и пяти типов. Сначала идут строительные слои: канавы для фундамента под стены, выравнивающая подсыпка для полов и собственно фундамент из утрамбованной извести, глины и щебня. Эти слои перекрываются стенами и полами, и содержимое их по возрасту обычно не старше самой постройки.
Выше пола находятся жилые слои. Они относительно горизонтальны и могут включать целый ряд новых полов, настеленных поверх начального, с заключенным между ними мусором. Далее следуют слои разрушения: груды обломков от провалившейся кровли и упавших внутрь или наружу стен, подчас с пластами золы, указывающими, что здание было уничтожено пожаром. Эти слои уходят наклонно вниз от уцелевших участков стены и надежно закупоривают верхний жилой слой, по содержимому которого можно установить дату разрушения. Наконец, слои поры заброшенности: груды обломков постепенно сглаживаются выветриванием, углубления между ними заполняются влекомыми дождем и ветрами грязью и песком. Здесь вы можете увидеть и грабительские слои — ямы, вырытые искателями кладов и строительного камня.
Здание П. В. (мы уже начали называть его дворцом)’ отклонялось от изложенной схемы тем, что в нем вовсе не оказалось жилых слоев. Толстые слои обломков разрушенной кровли и стен спадали наклонно вплоть до цементного пола. Очевидно, здание некоторое время было необитаемо еще до разрушения, и за это время его очистили не только от всего ценного, но и от мусора. Странное обстоятельство; оно продолжает озадачивать нас и поныне.