Остров Файлака, Кувейт
Видимо, в ту пору Эль-Кувейт был молодым городом. Грайн (точнее, Курайн) — «маленький рог». Вероятно, так именовался мыс, отделяющий залив Кувейт от идущего на юг Персидского залива. На этом мысу и расположен теперь город. Кувейт — «маленькая крепость». Очевидно, строительство этой крепости было первым шагом Утуби к независимости. И он себя оправдал: в годы, последовавшие за посещением Персидского залива Нибуром, шейхи Утуби сумели удержать Кувейт. Более того, он принадлежит им по сей день, и сильная ветвь правящей династии продвинулась на юг. Речь идет об уже знакомом нам семействе Халифа, которое, обосновавшись в Зубаре на Катарском полуострове, оттуда покорило Бахрейн.
Отметим, что тот же Нибур упоминает о «португальском замке», находящемся неподалеку от Грайна. Именно это сообщение и побудило кувейтских археологов-любителей обратить внимание на остров Файлака. Ибо на самом материке никаких португальских замков не существовало, зато на северном берегу Файлаки помешались развалины покинутого города и форта. Показательно, что этот город назывался Курайния.
Файлака расположен посредине входа в залив Кувейт; моторный катер доходит туда от материка за три часа с небольшим. По сути дела, остров занимает стратегическую позицию на подходах к Эль-Кувейту. С его мысов открывается вид на весь залив, так что ни одно судно не может войти туда незамеченным. С утра до вечера мимо Файлаки тянется длинная вереница доу, курсирующих между Басрой на Шатт-эль-Арабе и Эль-Кувейтом. Доу играют одну из главных ролей в снабжении ненасытного кувейтского рынка, а до недавних пор они вообще считались «дорогой жизни» Эль-Кувейта, доставляя ему питьевую воду. На первых порах город обходился немногочисленными солоноватыми источниками, но они не могли обеспечить быстро растущие потребности, и Эль-Кувейт всецело зависел от воды, доставляемой на доу из бассейна месопотамских рек. С началом нефтяного бума, который сопровождался бурным приростом населения, «дорога жизни» стала нести непосильную нагрузку, к тому же она была слишком уязвима как для капризов стихии, так и для политических перипетий. Первые вырученные за нефть миллионы Кувейт потратил на безуспешные поиски воды на своей территории. Широко известна апокрифическая история о том, что где бы ни начинали бурить, вместо воды из скважин била нефть. В конце концов построили крупнейшую в мире установку для опреснения морской воды. В этом смысле зависимость от Ирака кончилась, но доу продолжали плыть мимо Файлаки, перевозя другие товары.
Сам остров Файлака вполне обеспечен водой. В силу каких-то прихотей геологической структуры скудные зимние осадки не стекают в море и не испаряются, а задерживаются на уровне примерно двух метров под песчаной поверхностью. Вырыл неглубокий колодец — и получай воду. Правда, ближайший пласт быстро истощается, и колодец пересыхает, но достаточно отойти на сотню метров, вырыть новый, и снова есть вода. Нам говорили, что до недавних пор на Файлаке выращивали зерновые.
Словом, многое указывало на то, что поселение на Файлаке старше самого Эль-Кувейта. Недаром утверждалось, что остров изобиловал развалинами. И там находилось также важное святилище, привлекающее паломников-шиитов; уже это позволяло предположить, что остров располагает памятниками более чем двухвековой давности.
Наконец, единственный древний предмет, обнаруженный на территории Кувейтского государства, был найден на Файлаке. Он хранился в той самой комнате, где я сидел, изучая источники. Неровная известняковая плита с высеченной на ней надписью на древнегреческом языке. Один угол плиты отколот, но пострадало только одно слово. Надпись гласит: «Сотелес, афинянин, и со[лдаты] — Зевсу-Спасителю, Посейдону и Артемиде-Спасительнице». Плиту нашли лет двадцать назад и передали на хранение британскому представителю.
Надпись на плите дала местным исследователям повод для усиленных размышлений. Было очевидно, что она датируется классическим эллинским периодом, т. е. ей более двух тысяч лет. Интересно, что делал афинянин с одним или несколькими спутниками (в свете новейших данных поврежденное слово переводится как «солдаты», а прежде его принимали за часть имени, притом женского) на острове посреди Персидского залива? Преобладала гипотеза, что речь шла о людях, уцелевших после кораблекрушения; в пользу такой догадки вроде бы говорило то, что два божества названы «спасителями».
Во всяком случае, остров Файлака несомненно заслуживал внимания, и наиболее многообещающей исходной точкой на острове выглядел городок Курайния.
На самом деле вышло иначе; Курайния оказался не старше Кувейта. Среди его разрушенных стен в неглубокой лощине на северном берегу острова лежали бирюзовые черепки с грубой глазурью, характерные для последних двух столетий. Обстоятельное исследование крепости и тщательные раскопки одной из угловых башен дали такой же результат. Это была типичная для арабских цитаделей круглая башня, нисколько не похожая на многоугольные башни португальских фортов.
Изучая фотографии, чертежи, отчеты и черепки — итог основательно продуманных и выполненных раскопок, — я невольно сожалел о том, что такая энергия и инициатива не были вознаграждены более волнующими находками. Знай я в те минуты, что впоследствии покажет остров Файлака, я сожалел бы еще больше. Слишком часто в археологии случается так, что профессионалы собирают плоды там, где семена посеяли любители. Если говорить о Персидском заливе, то здесь мы вообще обязаны почти всеми главными открытиями чутью зорких любителей и щедрости, с какой они делятся с нами своими открытиями. Надеюсь, сэр Гвейн Белл (впоследствии британский посол в Нигерии) и Джон Мыор (несомненно, и сейчас представляющий где-нибудь Британский совет) довольны тем, как мы распорядились древностями острова, на котором они начали раскопки первыми.
Именно Джон Мьюр на другой день проводил меня в министерство просвещения Кувейта и познакомил с заместителем министра. Дарвиш Микдади — выходец из Ирака, уже немолодой приветливый человек с манерами джентльмена старой школы, довольно учтивый, высокообразованный. Нам с трудом верилось, что во время второй мировой войны он играл видную роль в восстании Рашида Али в Ираке и не один год провел в заточении. За вкрадчивыми манерами Дарвиша Микдади крылась поразительная ясность ума. Ему принадлежала немалая заслуга в достижениях министерства просвещения, которое строит и обеспечивает преподавателями в среднем десять новых школ в год, открыло среднюю школу, намереваясь преобразовать ее в университет, как только ученики достигнут студенческого возраста, и постановило превратить одну из уцелевших кувейтских крепостей во временный музей, пока разрабатывался проект постоянного.
Перспектива, что мы можем найти что-нибудь интересное для музея, сразу увлекла Дарвиша Микдади, и после обязательной получасовой светской беседы за чашкой кофе мы еще полчаса посвятили серьезному планированию экспедиции на следующий год. Вылетая на другой день в Данию, я увозил в портфеле проект утвержденного в принципе ходатайства о разрешении произвести археологическую разведку на территории всего Кувейта, с упором на остров Файлаку, причем министерство просвещения брало на себя все расходы.