Слева от нас дыбились крутые скалы, справа каменистый склон подводил к возвышающемуся над зеленой долиной утесу. Приблизившись к нему, мы увидели, что весь склон усеян крутыми каменными курганами, особенно плотно выстроившимися вдоль подножия утеса. Джип Зайда пошел вверх по склону и остановился в самой гуще курганов. Мы вышли из машины и стали осматриваться.
Зайд не хвастал, когда говорил о сотнях курганов. Вокруг нас их и впрямь была не одна сотня, а когда мы присмотрелись повнимательнее, то увидели холмы па всех скалах, гребешках и грядах вплоть до самой юры Хафит. Заид повернулся к нам и вопросительно поднял брови.
— Да, — сказали мы, — это могилы «времен невежества».
В самом деле, кроме того, что это курганы доисламского периода, мы в тот момент ничего не могли сказать.
Определенного четкого правила, как идентифицировать и датировать курганы, — нет, и это часто разочаровывает людей, которые привозят нас к найденным ими холмам. Курганы относятся к числу наиболее распространенных культурных явлений. Трудно назвать народ, который в тот или иной период своей истории или предыстории (подчас на совершенно разных стадиях) не хоронил бы своих покойников в курганах; вряд ли есть на свете область, где не нашлись бы эти погребальные холмы. Обычно на строительство курганов идет подручный материал. В травянистой долине это дерн, на каменистой равнине — щебень, на скальной гряде — камень. И независимо от возраста курганов, независимо от того, кто их воздвигал, они будут похожи на любые другие. Всякое своеобразие, будь это даже столь специфическая конструкция, как круглые гробницы Умм ан-Нара, будет стерто и сглажено временем по мере того, как материал кургана стремится принять естественное положение.
Курганы Бурайми, как и большинство курганов, были бесформенными. Единственное, что мы могли добавить: они вроде бы не похожи на гробницы Умм ан-Нара. Возможно, они старше, возможно, моложе.
Но копать их несомненно следовало. Если нам удается раздобыть достаточно денег, чтобы вернуться в следующем году и организовать раскопки.
Минул год. Мы снова едем осматривать курганы Бурайми, но не копать.
Все упиралось в проблему снабжения. До сего времени, когда нам хотелось копать сразу в двух или более местах, мы запрашивали и получали средства на одновременное проведение раскопок. Так, в этом году мы работали одновременно на двух бахрейнских объектах, двух кувейтских и одном катарском. Два объекта было у нас и в Абу-Даби, но здесь ситуация сильно отличалась от положения в других странах. Объекты находились в полутораста километрах друг от друга, причем курганы Бурайми располагались на практически не исследованной территории. Проблема снабжения здесь была куда сложнее, чем где-либо еще. Бблыпую часть потребного нам снаряжения предстояло возить по тяжелой дороге с побережья.
В Бурайми не было ни бензина, ни нефти; из продуктов на крохотном базаре в селении Аль-Айн мы нашли только японские консервированные персики. К тому же средства были выделены нам для работ на острове Умм ан-Нар, а для раскопок во внутренних областях Абу-Даби потребовались бы еще немалые суммы. Между тем княжество Абу-Даби не могло сравниться с разбогатевшими на нефти соседями. Правда, как раз в этом году стало известно, что разведочные скважины на шельфе выявили промышленные месторождения, и бывшая моя компания приступила к разведке в новом районе материка к западу от города Абу-Даби. Но перед тем они уже потерпели неудачу в двух районах, после чего и нефтяные компании, и правительство стали действовать осторожно. Надеяться на прирост наших субсидий не приходилось. Поэтому мы решили разработать план действий на наших двух объектах в Абу-Даби, посмотреть, сможем ли мы. покопав месяц на Умм ан-Наре, перебраться затем в Бурайми и еще месяц поработать там.
Цель поездки 1960 г. заключалась прежде всего в том, чтобы проверить, осуществим ли этот план. Надо было выяснить, сможем ли мы снять жилье в селении Аль-Айн и закупать на месте хлеб, яйца, мясо, овощи.
Мы зря беспокоились. Оглядываясь назад теперь, после пяти полевых сезонов в Бурайми, мы сами не верим, что когда-то сомневались в способности оазиса прокормить нас. Ибо Бурайми — сад Абу-Даби, и пребывание там нашей экспедиции — это поэма о сибаритском существовании. Нигде больше не видели мы таких нежных цыплят, таких крупных и свежих яиц, такого обилия фруктов и овощей. Нигде больше не приходилось нам по соседству с рабочим местом наслаждаться купанием в бассейне, куда канал подает проточную воду— летом прохладную, а зимой теплую.
Прожив сезон в снятом нами доме в Аль-Айне, мы убедились, что вполне можем обходиться без таких излишеств, и обосновались, как и на Бахрейне, возле раскопов. Теперь мы каждый год ставим две роскошные большие палатки (подарок датского фабриканта) среди акаций, где открывается вид на низкие зеленые предгорья кутающихся в голубую мглу Маскатских гор. Даже Бахрейн с его пышной зеленью не сравнится свежестью и очарованием пейзажа с Бурайми. Бахрейн — это прелестные сады рядом с бирюзовым морем, а Бурайми — девственная саванна. Любуясь ясным ранним утром, как верблюды мирно пасутся среди зеленых кущ неподалеку, вы забываете про океан песков, окружающий оазис. Несомненно, так некогда выглядела вся Аравия. (В последние годы мы обнаружили, что наши исследования все теснее соприкасаются с работами климатологов и гидрологов, занимающихся климатом и растительностью Аравии. Однако подробнее об этом мы еще расскажем.)
С нашей зеленой стоянки мы год за годом наблюдали, как на Бурайми неотвратимо, словно барханы, наступает цивилизация. Наблюдали с грустью, потому что цивилизация в нефтяных княжествах означает строительство дорог, домов, дворцов, школ, клиник, гидротехнических сооружений. Здесь появляются подрядчики со своими машинами, и в принципе это хорошо. Потому что многое из того, что они строят, необходимо. Но подрядчики, явившись раз, уже не уходят. Строительство становится вечным процессом. Растущие доходы рождают новые, более величественные проекты на смену старым, наполовину завершенным. Приезжим рабочим тоже нужны жилища, школы, больницы. Строительству нет конца.
В странах Персидского залива — в Кувейте, в Катаре, в меньшей степени на Бахрейне, где темпы роста разумно притормаживают, в Саудовской Аравии и теперь в Абу-Даби подрастает поколение, в глазах которого распаханный бульдозером ландшафт, наполовину выстроенные или почти снесенные дома, незамещенные и перегороженные незавершенными коллекторами для сточных вод и канализации улицы — норма. Этому поколению неведома и не будет ведома чистая простота оазисного селения и светлые просторы города-сада. Жителям временных рабочих поселков можно только посочувствовать.
Оазис Бурайми окажется в плену дорожной сети. Уже разработан общий проект, и во время нашего последнего сезона мы месяц наблюдали поступь прогресса на головном участке дороги. Грохот механизмов стихал только на четыре ночных часа. Огромные ярко-желтые грейдеры прокладывали себе путь в кустарнике, сопровождаемые удушливым облаком песка. Десятки лет растительность Бурайми доблестно противостояла напору песка, который наносило ветром из окружающей пустыни, однако теперь у ветра появился союзник. Толстый слой поднятой грейдерами пыли ложился на саванну и на наш лагерь. Еще немного, и она вовсе задушила бы весь животный и растительный мир, открыв ворота пустыне. Но прогресс шагает быстро. На наших глазах дорога двигалась вперед.
От восхода до заката — еще сотня метров нового дорожного полотна. Через правильные промежутки, словно грибы, вырастали типичные для нефтяных княжеств — символы престижа — «карусели» транспортных развязок. И шторм пронесло: головной участок удалился, рев гусеничных тракторов сменился бормотанием, пылевые облака уподобились грозовым тучам на горизонте.