Такие солончаки образуются там, где некогда была вода, в том числе на месте высохших озер. Людям от солончаков никакого проку, никто не стал бы строить город рядом с сабхой. Выходит, когда строился Тадж, здесь еще было озеро. А это согласовывалось с нашими размышлениями о древнем климате Аравии. Только более обильные осадки или хотя бы более высокий уровень грунтовых вод могли обеспечить существование озера. Непременно надо датировать Тадж!
Я кончил фотографировать и записывать свои наблюдения, и мы повернули на юг, в сторону Хуфуфа, до которого было минут пятьдесят лета. Под нами простиралась однообразная территория — гравий с редкими кустарниками и километры песка, барханы за барханами, где бесполезно высматривать сверху следы древних поселений. Дальше показалось шоссе и спадающие к песчаной низине скалы, после чего впереди снова возникли плантации финиковых пальм.
Хуфуф — самый большой оазис Восточной Аравии. Я приготовился увидеть нечто похожее на Бурайми, поскольку площадь их примерно равна. Хуфуф расположен в 65 километрах от залива (Бурайми — в 160) и, подобно Бурайми, фактически представляет собой не сплошной зеленый массив, а ряд мелких оазисов. Однако при ближайшем рассмотрении сходства не обнаружилось. В Хуфуфе нет гор, нет и составляющих очарование Бурайми пространств, покрытых редкой травой и колючим кустарником. Тогда уж Хуфуф похож скорее на Бахрейн или Катиф: вокруг каждого источника на многие километры простираются плантации фиников и даже риса, а между ними — голые пески. Не заметил я с воздуха и явных признаков доисламских памятников — земляных сооружений, крепостей, курганов. Сам Эль-Хуфуф — большой город, обнесенный стенами, но мы знали, что эти стены сравнительно недавней постройки и, насколько можно было судить сверху, под автомагистралями и торговыми улицами Эль-Хуфуфа (да и между ними тоже) не скрывался никакой древний город.
В известной мере это нас разочаровало, потому что были причины предполагать наличие в оазисе древних памятников. Почему бы Хуфуфу не быть оазисом Аттене, особенно если Герра — нынешний Укайр? Пока самолет отмерял 60 с лишним километров, отделявших нас от побережья и Укайра, я восстанавливал в памяти то, что мне было известно о «проблеме Герры».
С упоминаниями великого арабского города Герры мы встретились, когда занимались вопросом отождествления Файлаки с античным островом Икарос. Теперь я старался вспомнить, какие сведения мы почерпнули из того, что писали древнегреческие и римские авторы о Персидском заливе. Хотя Герре в этих источниках уделено больше внимания, чем какому-либо иному городу Аравии, все сказанное о нем можно уместить на маленьком листке бумаги. Как ни странно, Арриан, когда описывает подготовку Александром Македонским похода против Аравии, включая разведку побережья в 323 г. до н. э., совершенно не упоминает Герру. Зато Эратосфен, писавший примерно через 100 лет после смерти Александра, говорит о геррских купцах, доставлявших по суше пряности и благовония в Двуречье. Однако, по словам Страбона, с Эратосфеном спорит Аристобул, утверждая, что купцы ходили в Вавилонию на плотах. Страбон, создававший свою «Географию» в конце I в. до н. э., цитирует Артемидора, который писал во II в. до н. э.: «Торговля благовониями… сделала гер-ранцев самыми богатыми среди всех племен, и они владеют множеством изящных изделий из золота и серебра, как-то: ложа, треноги, тазы, кубки; к этому следует добавить роскошное великолепие их жилищ — двери, стены и крыши пестрят инкрустацией из слоновой кости, золота, серебра и дорогих камней».
Примерно в то же время историк Полибий сообщает о походе царя государства Селевкидов Антиоха III, который в 205 г. до н. э. отправился на кораблях вдоль побережья Аравии, намереваясь захватить Герру, но жители города откупились богатыми дарами в виде серебра и драгоценных камней.
Словом, не приходилось сомневаться, что в I, II и III вв. до н. э. Герра была богатейшим городом, который поставлял своим торговым партнерам по суше и по морю благовония — вероятно, ладан из Хадрамаута. Страбон даже сообщает, где находилась Герра, однако его указания плохо поддаются расшифровке. По словам Страбона, Герра — «город на берегу глубоко вдающегося в сушу залива. Живут в нем халдеи, выходцы из Вавилона; почва содержит соль, и люди живут в домах, выстроенных из соли… от моря до города 200 стадий» (около 38 километров). Плывя «дальше» от Герры, продолжает он, попадаешь на Тилос и Арадос (это Бахрейнские острова).
Плиний Старший, писавший в середине I столетия н. э., приводит больше подробностей; его описание я помнил наизусть. Рассказывая про аравийские берега залива, он приводит читателя на остров Ихара (очевидно, наш Икарос), дальше в залив Капей, а затем в залив Герры. «Здесь находится город Герра, восьми километров в окружности, с башнями из квадратных соляных блоков. В 80 километрах от побережья внутри страны помещается Аттене, а напротив Герры на таком же расстоянии от берега лежит остров Тилос, знаменитый великим обилием жемчуга…»
Мы знали, что Тилос — Бахрейн, а Аттене, расположенный в 80 километрах внутри страны, специалисты отождествляли с оазисом Хуфуф, который сейчас исчезал позади нас в знойной мгле. На побережье, на прямой линии, соединяющей Хуфуф и Бахрейн, находится селение Укайр, а по соседству с ним сохранились развалины обнесенного стеной большого города. Многие современные исследователи видят в Укайре Герру, тем более что такое отождествление вроде бы подтверждается арабским произношением названия Укайр. Известно ведь, что в исламские времена в этом районе был построен укрепленный город, однако считалось, что он помещался на острове, где теперь находится селение Укайр. Да мы и сами знали не столь уж удаленные отсюда памятники, где исламские города располагались рядом с городами эпохи Селевкидов и более древних периодов или же на их развалинах.
Под нами тянулись сплошные волны барханов, но впереди мы видели воды Персидского залива и отделяющую море от песков широкую полосу солончаков и лагун. Одинокая купа пальм и разрушенная башня обозначали местоположение заброшенного города Укайр. Пролетая над ним во всех направлениях, мы рассмотрели городские стены и заключили, что город превосходил размерами Тадж как и следовало ожидать, если верить данным Плиния. Стены образовали многоугольник, стороны которого, пересекая солончаки, заканчивались у самой воды квадратными башнями. Теперь мне кажется, что уже тогда я усмотрел в этом несообразность.
На обратном пути в лежащий километрах в 100 к северу Дахран нам предстояло осмотреть еще один объект. В 30 километрах севернее Укайра, где барханы на большой площади расступаются, столкнувшись с солончаками, «Арамко» несколько лет назад осуществила сейсмическую разведку. Проведенная в этой связи аэрофотосъемка обнаружила на всей площади непонятную маркировку явно искусственного происхождения. На земле она почти не различалась — через солончак протянулись грядки высотой не более 15 сантиметров, — но, ознакомившись с аэрофотоснимками, геологи исследовали эти грядки и склонились к выводу, что речь идет о древней оросительной сети. Если они не ошиблись, то здесь возделывали площади, по меньшей мере равные садам вокруг Катифа.
С воздуха найти этот район оказалось непросто. Он находился километрах в двенадцати-тринадцати от залива, за полосой солончаков, протянувшихся на север от лагуны возле Укайра до самого основания полуострова Дахран. Когда мы наконец разыскали его, увиденное мало что прибавило к аэрофотоснимкам; мы только убедились, что загадочные следы оказались видимыми исключительно благодаря прихотливому взаимодействию ветра и песка. Дальше в глубь полуострова, а также севернее и южнее шли сплошные барханы; поди угадай — может быть, орошаемые в прошлом поля простирались под песками вплоть до Укайра, а то и до Хуфуфа.
Пилот взял курс на Дахранский аэропорт, а я предался размышлениям о песках и солончаках. Тадж расположен у солончака, на месте которого находилось живое озеро, когда Тадж еще был живым городом. Возделанные площади у Катифа были обширнее до наступления песков. Только что виденные нами участки некогда возделывавшейся земли были поглощены солончаками и наполовину засыпаны песком. Несомненно, солончаки разрастались везде, где отступала вода, и пески расширяли свои владения за счет плодородной почвы. С какой скоростью это происходило? Постоянно или с перерывами? И как давно это было?