— А к чему такое публичное выставление статуса? — прошептал Лене на ухо, продолжая улыбаться. Мы, конечно, не скрывали от других людей, что встречаемся, но не собирали друзей, родственников, знакомых и не объявляли громко, кто кому приходится. Я не считал нужным каждому что-то объяснять. Ибо моя личная жизнь, она моя. Она проигнорировала вопрос, задело и разозлило. — Я пойду, меня ждут.
— Подожди, — и на виду у всех прильнула к губам, ей хотелось дерзкого поцелуя, я не поддался на ее провокацию, отстранил от себя, чмокнул в щечку. Возвращаясь к своей компании, размышлял над поведением девушки. Было больше вопросов, чем ответов.
— Ты ему ничего не скажешь! — громко говорила Наташа Борису, тот сидел с опущенными глазами. Ее фраза меня заинтриговала, моментально перекрыв мысли о Лене.
— Что не скажешь? — посмотрел на подружку, беря бокал пива, садясь на свое место. Она улыбнулась, нервно поправила рукава свитера, схватилась за чашку с чаем.
— Вот все тебе надо знать!
— Какие-то секреты от меня? С каких это пор?
— Может, мы тебе готовим сюрприз!
— До моего дня рождения еще полтора месяца! Надеюсь, ты не «обрадуешь» меня, что через девять месяцев стану папочкой.
— А ты, я смотрю, так и будешь «рад», — съязвила Наташа. Мы рассмеялись, Борис заметно расслабился. Вечер прошел как в старые добрые времена, когда мы втроем собирались и непринужденно общались, шутили. Вернулся домой после одиннадцати, пришел первым. Уходя из кафе, заметил, что Лены с подругами уже не было. Дома ее тоже не оказалось. Часы показывали первый час ночи, в дверях повернулся ключ. Когда она включила свет в прихожей, от неожиданности вздрогнула. Я стоял в дверях.
— Привет, — она оперлась о стену, довольно улыбаясь. Глаза лихорадочно блестели. Лицо румяное то ли от выпитого алкоголя, то ли от того, что только зашла с улицы. А может еще от чего-то. Я злился, еле сдерживал себя, чтобы не схватить ее за плечи и не тряхнуть хорошенько. Мне было неприятно, обнаружить пустую квартиру, еще странное поведение в кафе бесило.
— Где ты была? — обманчиво спокойно спросил, скрещивая руки на груди.
— А ты как ревнивый муж, — Лена медленно подошла ко мне, не разуваясь, губы изогнулись в чувственной улыбке, глаза жадно заблестели. — Ты же видел, что я была с подругами. Заболтались. Еле отбилась от них. Все никак не могли угомониться по поводу тебя, — она, как кошка, потерлась об меня, но я лишь сузил глаза, никак не реагируя на ее телодвижения.
— А что во мне не так?
— Как раз все так. Даже очень так, — ее пальчики с красным маникюром пробежались по обнаженной груди, очертя рельеф мышц. Если бы не гнев, ее заигрывания не остались бы без внимания.
— Не понимаю смысла сцены в кафе?
— Ой, Дима, да успокойся. Что ты из мухи делаешь слона! — Лена неопределенно махнула рукой, было видно, что не хотела обсуждать со мной данную тему. Чувствовал себя надоедливой мухой, которая жужжит над ухом и раздражает. От этого сравнения еще больше взбесился. Я схватил ее за руки, прижал к стене. Вместо того чтобы испугаться, она возбудилась, призывно приоткрыв губы, часто задышала. Склонившись над ее лицом, прошептал:
— Не люблю, когда меня выставляют идиотом!
— Ты такой злой, — промурлыкала девушка, пытаясь поцеловать, я увернулся. — Это очень возбуждает, будоражит кровь…
— Да? — отпустил ее руки и резко дернул декольте платья в разные стороны. Послышался треск, разрывающийся ткани, показался кружевной бюстгальтер, карие глаза моментально протрезвели, стали огромными. — Продолжать?
— Ты мне испортил платье! — в ее голосе прорвались визгливые нотки. Оказывается платье важнее, чем мое отношение. Поджал губы и процедил:
— Я могу не только его испортить!
— Боже! — прошептала Лена, я застыл в нерешительности, ее шепот был полон какого-то восхищения, радости. — Мне это нравится! — она схватила мои руки, положила на свои груди. Напрягся. Никогда не замечал увлечения в жестком сексе, прошлые отношения были сплошь «ванильными и приторными», как сладкая сахарная вата. — Ну, покажи мне свой разъяренный темперамент!
Дважды просить не требовалось. Я с рыком прижал девушку к стене и впился жестким поцелуем, грубо лаская ее груди, вытащенные поверх бюстгальтера. Она бесстыдно стонала, впиваясь ногтями в плечи, чем еще больше заводила. Наша ссора была погашена на корню. Из ее одежды целым остался только плащ, благодарю тому, что изначально был расстегнут.