Картина Михаила П. Клодта
Картина Уильяма Блейка
Скульптура Карла Йохана Боннезена
Картина Вильяма-Адольфа Бугро
В художественной литературе изгнание из Рая и последующие события отражены не так обширно. Но можно вспомнить поэму "Потерянный Рай" Джона Мильтона , а также ее драматическую обработку Петера Хакса "Адам и Ева".
Вот несколько отрывков из последнего произведения:
«БОГ
Была одна загвоздка: Как творить?
Лепить кого-то, создавать кого-то
По моему же образу-подобью?
Ведь я не создан, я не сотворен?
Пускай же сами сотворят себя,
Как сам себя творил я. И для них
Я выбрал материал несовершенный
Как некую ступень к самим себе.
Вот вас двоих, я, в общем, сочинил,
А их я сделал. Подарил им место,
Позволил выбирать и путь, и цель,
И дерево известное поставил
Как пробный камень схожести со мной.
Теперь я отправляю их в пустыню,
Где лишь песок, и роговик, и мергель.
Пускай, как я, творят из ничего».
…
«БОГ
Была ясна вам тяжесть преступленья,
И приговор не нужно толковать.
Вам по делам воздастся. Гавриил,
Архангел рая и меча, приблизься
И огласи решение суда».
«ГАВРИИЛ
Так слушай же, Адам, а также Ева.
Вы оба не воспользовались правом
От некого поступка воздержаться,
Употребив во зло свои права.
Судья вам назначает срок узнать,
Что есть добро, и зло, и ваша смерть.
Вас изгоняют в скудную пустыню.
Рай упраздняется. Его не будет
Ни до конца времен, ни даже после.
Вам вынесен суровый приговор».
…
«АДАМ
Мы плачем, расставаясь с нашим раем.
Но разве расставанье — не увечье?
Нет ничего больнее расставанья.
О да. Мы поумнели. Из творенья
Упала глина и нашла себя.
Мы понимаем очень хорошо,
Что маленькая новая свобода —
Есть величайшая необходимость,
И счастье наше смешано с несчастьем:
Нас ждет тяжелый труд и смерть. И стыд.
Но отдыхом от будущих трудов,
Блаженством райским сыты мы по горло.
Пора идти. Не возражает глина».
Да, «Не возражает глина». Но «Пора идти» и бороться за выживание, продолжение рода, бороться со смертью.
О письме Л. Н. Толстого своей двоюродной тётушке Александре Андреевне Толстой. 1857 г.
Возвратившись из-за границы в Ясную Поляну, Толстой 20 октября пишет тетушке очень важное, известное теперь многим, письмо:
«Вечная тревога, труд, борьба, лишения – это необходимые условия, из которых не должен сметь думать выйти хоть на секунду ни один человек. Только честная тревога, борьба и труд, основанные на любви, есть то, что называют счастьем. Да что счастие – глупое слово; не счастье, а хорошо; а бесчестная тревога, основанная на любви к себе, – это несчастье. Вот вам в самой сжатой форме перемена во взгляде на жизнь, происшедшая во мне в последнее время.
Мне смешно вспомнить, как я думывал и как вы, кажется, думаете, что можно себе устроить счастливый и честный мирок, в котором спокойно, без ошибок, без раскаянья, без путаницы жить себе потихоньку и делать не торопясь, аккуратно все только хорошее.
Смешно! Нельзя... Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость. От этого-то дурная сторона нашей души и желает спокойствия, не предчувствуя, что достижение его сопряжено с потерей всего, что есть в нас прекрасного».
Перечитывая в свой последний, 1910-й год, приготовленную к печати его переписку с Александрой Андреевной, об этом письме Толстой отозвался в Дневнике так: «Одно о том, что жизнь – труд, борьба, ошибки – такое, что теперь ничего бы не сказал другого» (ПСС, т. 58, с. 23).