— Слушай, — пихнула меня Карни, — У нас такие девушки участвуют в конкурсе на «Мисс Израиля», а здесь просто едут по своим делам. Ашер, как тебе?
— Красивые, — кивнул ее немногословный спутник. Видно было, что он очень хочет сфотографировать попутчиц, но сдерживается.
Пересадочная станция «Мюстек», что обозначает «мостик» вывела нас на Вацлавскую площадь. Я увидела панораму площади и ахнула. Это было не то, чтобы красиво — это было очень красиво!
Вацлавская площадь не просто площадь — она похожа на парижский бульвар с цветниками посредине. Многочисленные туристы фланируют в обоих направлениях, фасады домов декорированы в стиле «арт-нуво», а под открытым небом выставлены модернистские скульптуры. Гвоздем программы была скульптура женских ног трехметровой высоты, с надписью на железных спущенных трусах: «Миссия выполнена». Мне понравилось такое отношение пражан к своей «Красной площади», простое и незамысловатое. Место, где стояли советские танки в 1968 году, где сжег себя в знак протеста студент философского факультета Ян Палах, где проходили многотысячные демонстрации «бархатной революции» ныне радовало глаз буйством цветов. И лишь помпезное здание Национального музея, замыкающего площадь, и конная статуя святого Вацлава перед ним, напоминали о торжественности места.
В симпатичном погребке в одном из переулков за Вацлавской площадью, нам предложили грибной суп, который принесли налитый прямо в круглую буханку хлеба с выковырянным мякишем, и свинину с грибами. Мы выпили светлого «Гамбринуса» (меня опять ударило в ностальгические воспоминания: Куприн, еврейская скрипка), и теперь, сытые и захмелевшие, были в полной готовности участвовать в деятельности общества потомков бен-Бецалеля.
Пришло время отправиться к «детям лейтенанта Шмидта», то есть бен-Бецалеля.
— Валерия, посмотри адрес, и вызови такси. После такого обеда у меня сил нет идти пешком, — приказала Карни. Нет, ее тон мне нравится все меньше и меньше!
— Удица Доудова на Вышеграде, — посмотрела я в карту. — Дом «У трех наперстков».
— А номера дома нет? — спросил Ашер.
— Это и есть номер. По старинной традиции здесь так называют дома: «У чаши», «У двух кошек», «У голубого кита» и так далее. Очень симпатично выглядит.
— Ладно, посмотрим, что это за наперстки. Надеюсь, нас не обманут.
К началу заседания мы опоздали на десять минут.
В центре комнаты уже стояла дама в буклях и рассказывала историю, изредка заглядывая в толстую тетрадь.
К нам подбежал коротенький толстенький человечек, приложил палец к губам и усадил на ближайшие стулья. Карни недовольно заерзала, чувствую недостаток внимания к своей персоне. Кто же мог предположить, что чехи пунктуальны?
— Что она говорит? — свистящим шепотом спросила Карни.
— Сейчас соображу, — ответила я, с трудом понимая чешскую речь.
Тем временем дама в кудельках рассказывала о иезуитском монахе Иржи Камеле, нашедшем в Восточной Азии необыкновенный вечнозеленый кустарник и назвавший его камелией. Потом это название попало на обложку книги Дюма-сына и оказало влияние на творчество писателя. В общем, болгарский слон — лучший друг советского слона, в данном случае: чешский — французского. Но перевести так я не могла, Карни все равно бы не поняла — навряд ли она смотрела «Травиату». Поэтому я буркнула «ничего существенного» и принялась ждать окончания лекции.
Объявили перерыв.
Человечек подбежал к нам и представился по-чешски:
— Изидор Кон, председатель общества, к вашим услугам, пани и пан.
— Очень приятно, — ответила я по-чешски. — Если пан не возражает я перейду на русский.
Пока что мне трудно было говорить, ведь я не практиковалась в чешском полтора десятка лет.
— Пожалуйста, уважаемая пани, — ответил он мне по-русски. — Но мы не ждали гостей из России. Вы не ошиблись случаем?
— Мы не из России, мы из Израиля. Позвольте представить: вдова Йозефа Маркса, пани Карни Марксова и фотокорреспондент пан Горелик. А я переводчица, Валерия Вишневскова, кажется, так произносятся на чешском наши фамилии.
— Полька? — осведомился пан Кон.
— Нет, еврейка польских кровей.
Карни схватила меня за руку.
— Валерия, он спрашивал о пакете, который хочет купить? — громко прошептала она.
— Нет пока еще, я только вас представила.
— Что так долго?
— Это Европа, Карни, здесь нужен этикет.
— Этикет-шметикет, — пробурчала она, щелкая замком своей лягушачьей сумки. — Не люблю ашкеназов, одни сплошные реверансы.