А тот продолжал свое дело. Оттянув ребеночку крайнюю плоть, он зажал ее широким зажимом так, чтобы только маленький кусочек кожицы торчал наружу. А потом, взмахнув скальпелем и громко пропев фразу «Бог один, бог велик!» он резким движением срезал этот кусочек кожи и разомкнул зажим. Младенец захныкал, резчик обмакнул в бокал с вином палец и провел им по губам несчастного ребенка. Потом, не переставая обрабатывать ранку, громко возвестил: «Еще один еврей принят в союз детей Авраама, праотца нашего!»
Тут все захлопали в ладоши, человечек передал запеленатого спящего младенца матери, засверкали вспышки, и снова заиграла музыка, но теперь уже веселая танцевальная.
Наши соседи по столу стояли возле родителей: Карни целовала счастливую пару, а Ашер непрерывно фотографировал. Я потянула Дениса за рукав:
— Не пора ли нам, милый? Почтили своим присутствием, пора и честь знать.
— Подожди, сейчас принесут горячее, — возразил он.
— Я тебе дома приготовлю горячее, а потом еще острое и пикантное, — ответила я. — Идем, а то после этого зрелища мне так хочется убедиться в том, что у тебя все на месте. Да и шашлык из куриных бюстов в глотку не полезет.
И мы ушли тихо, по-английски.
На следующий день я сидела в кабинете и бодро стучала по клавишам, несмотря на продолжавшуюся жару. Ночью все мои опасения по поводу символической кастрации рассеялись, поэтому утром я ехала на работу в довольном расположении духа.
В дверь постучали.
— Можно?
— Входите.
В комнату вплыла Карни. На ней было надето уже другое платье, не такое декольтированное, как вчера, но браслеты и перстни были на месте. Наверняка, она чувствовала себя голой без них.
— Привет! Как ты узнала, что я сижу здесь?
— Ты же сама сказала, что у тебя контора на Соколова. Вот я и пришла. У меня к тебе дело.
— Слушаю.
— Вот, смотри.
Карни порылась в сумочке и достала длинный конверт. Я развернула его, и мне бросился в глаза странный герб — белый лев с раздвоенным хвостом стоял на задних лапах и держал в передних голубую звезду Давида. На двух языках — английском и чешском было написано «Общество потомков бен-Бецалеля».
— Что это?
— Понятия не имею. Пришло три дня назад по почте, на имя мужа, а я ни английского, ни чешского не знаю.
— А что говорит муж?
— Муж умер месяц назад. Я позавчера отметила 30 дней.
— Соболезную. Хорошо, давай я прочитаю и попробую перевести.
На каком-то странном архаичном английском было написано: «Глубокоуважаемый пан Йозеф Маркс. Невзирая на наши недавние разногласия, имеем честь пригласить Вас на Пражское бьеннале, посвященное священной формуле создателя Голема, а буде на то Ваше желание — принять в оном участие, выступив с докладом. К сожалению, Вы так и не дали нам ответа по поводу продажи Вами пакета документов, о котором мы не раз имели с Вами беседу, поэтому Общество надеется, что на этот раз вы более снисходительно отнесетесь к нашему предложению. С уважением, Изидор Кон, председатель».
Далее, в приложенном листке были сведения о том, когда состоится бьеннале, время и место заседаний секций и групп, и тому подобная информация. До начала мероприятия оставалась неделя.
Все это я перевела на иврит и вернула письмо Карни.
— Что ты сказала, они хотят купить?
— Какой-то пакет документов. Тут так говорится.
Посетительница задумалась. Я тем временем, выразительно кашлянув, вернулась к своей работе. Так продолжалось несколько минут: она молчала, лишь позвякивая браслетами, я печатала очередной нотариальный документ. Честно говоря, меня уже начало раздражать ее присутствие.
Карни достала сигарету и зажигалку.
— Извини, но здесь не курят.
— Когда у тебя перерыв? — спросила она.
— Через полчаса.
— Можешь закрыть контору сейчас?
— Могу, — неохотно согласилась я. — Только письмо допечатаю.
— Хорошо. Жду тебя внизу, у меня красный «Шевроле». Поедем, посидим где-нибудь, а то я проголодалась. Я приглашаю.
За рулем красного «Шевроле» сидел Ашер. Мы поздоровались, я уселась на заднее сиденье, где уже лежал его «Кодак» и через десять минут (у нас в городе все близко) мы оказались на набережной, в небольшом марокканском ресторанчике «Марина». Почему у марокканского заведения русское название? Просто «Мариной» здесь называют не женщин, а причал для яхт.
В ресторане Карни тут же закурила и заказала всем гусиную печенку, жаренные трубочки из теста, фаршированные мясом, «заалюк» — тушеные баклажаны и «танжин» — мясо с айвой. Мне пришло в голову, что после вчерашнего застолья продолжать обжираться — это верх разгильдяйства, но кушанья так ароматно пахли, соленья так и просились в рот, что я в очередной раз не выдержала.