В такси, напоминавшем ржавую консервную банку, я, продолжая думать о детях, вспомнил, что в 6–7-летнем возрасте они способны искренне верить в существование динозавров, которые водятся в местном парке. Обычно я «заливал», что бывают злые красные и добрые зеленые динозавры. Только к очень послушному и очень доброму мальчику (или девочке) может прилететь добрый зеленый динозавр, посадить его на свои крылья и унести в чудесную страну Шамбалу.
– А что такое Шамбала? – спрашивали дети.
– Это страна чудес, – отвечал я.
Только к очень-очень добрым детям когда-нибудь прилетит добрый зеленый динозавр, посадит на свои крылья и унесет в чудесную и добрую страну Шамбалу
Такси хрюкнуло и сильно завибрировало. Водитель поддал газа. Клубы дыма от плохо сгорающего неэтилированного бензина окутали нас. Что-то заскрежетало и хрустнуло.
– По-моему, мы разваливаемся, – послышался тревожный голос Селиверстова.
– Хоть бы довезла нас эта консервная банка. Темно вокруг.
Ящик для сбора чаевых
Такси все-таки довезло нас до гостиницы. Водитель, взяв деньги, добро улыбнулся, похлопал по бамперу своего «автомобиля» и ласково сказал:
– Вери олд кар, бат вери гуд (очень старая машина, но очень хорошая).
В холле гостиницы я обратил внимание на ящик, на котором было написано «Tip box». Английское слово «Tip» означает чаевые. Я, конечно же, как и все люди давал и даю чаевые в ресторане или кафе, но я делаю это как бы втихаря, исподлобья смачно поглядывая на официанта. А здесь предлагалось давать чаевые совершенно откровенно, опуская деньги в важно стоящий ящик. На дне ящика лежала сделанная на ксероксе фальшивая 100-долларовая бумажка.
– А почему Вы чаевые собираете в ящик, а не даете тихонько в карман? – спросил я одного из работников гостиницы.
– Вы знаете, сэр, – попал в замешательство этот работник, – люди ведь забывают давать чаевые. Вот мы и напоминаем.
– Ну и как?
– Да плохо кладут. Вот в ресторане, напоминать не надо, хорошо дают.
Бывший богатый человек
– А официанты с Вами делятся чаевыми?
– Да нет. Говорят, сами берите. Вот мы и стараемся.
– А чаевые, которые собираете в этом ящике, вы делите поровну среди работников гостиницы?
– Нет, директор гостиницы большую часть забирает себе. Он нищим отдает эти деньги.
– ..?
– Понимаете, сэр, директор гостиницы ведь тоже будет нищим.
– Как?
– Он очень богатый человек, у него много гостиниц.
– Ну и что?
– По непальскому поверью богатые люди в следующей жизни обязательно станут нищими. Директор наш это знает. Он понимает, что нищие люди тоже хотят кушать… рис.
– В вашей стране богатых людей любят?
– Любят, сильно любят.
– Почему? – недоуменно спросил я, зная, что богатеи редко где пользуются всенародной любовью.
– Народ их жалеет, ведь они будут нищими. А еще…, – работник гостиницы задумался.
– Что еще?
– Богатые люди отдают свои деньги на строительство религиозных храмов и непальских ступ. Они, богатые люди, знают, что если они отдадут деньги на это, то в следующей жизни они могут не стать нищими, а будут такими как мы – средним классом.
– Какая у вас зарплата?
– Шесть долларов, иногда восемь.
– В месяц?
– Да.
Непальская ступа в Катманду
– Хватает?
– Ну, как сказать… Зато я не нищий.
– А Вы лично на строительство религиозных храмов деньги жертвуете?
– Да, конечно.
– Но ведь Вам и так, наверное, не хватает…?
– Рис у нас дешевый.
– А мясо Вы едите? – не унимался я.
– Многие непальцы в квартире держат кур. Я тоже дома держу кур. Когда мы режем курицу, то едим мясо.
– Послушайте, в 1996 году, когда я впервые был в Катманду, на узкой улочке меня сверху облили каким-то зеленым вонючим дерьмом. Не было ли это..?
– Это был куриный помет, – работник гостиницы улыбнулся. – Непальцы растворяют куриный помет в воде и выливают из окна на улицу. Я тоже так делаю. А как же по-другому?
– М… да… А петухи по утрам кукарекают?
– Не только утром, но и днем.
– Значит… и Вы отдаете деньги на строительство храмов, хотя живете по российским меркам весьма небогато, – смутился я.