— Май гуднесс! — Улыбка залила уже все его лицо. — Линк ап! Стыковка! Это просто великолепно! Между прочим, там у вас лайфгард не нужен?
— Не знаю, — сказал я. — Может быть, где-нибудь нужен. Не исключено.
— Значит, в случае чего звоните. — Он присел на корточки, казалось, кожа у него сейчас лопнет, и написал на песке пальцем номер телефона. — Спросите Эрни. Вообще это касается всех, конечно. Если кому-нибудь что-нибудь надо, пожалуйста, спрашивайте Эрни Терковски.
В хорошую погоду благодушие с пляжей переливается в глубь Калифорнии. На улицах прохожие спрашивают друг друга:
— Как дела? Все в порядке?
Человек без улыбки на устах вызывает озабоченное:
— Что-нибудь случилось?
Разъезжаясь с паркинг-лот, кивают друг другу, сердечно напутствуют:
— Drive carefully!
— You too![66]
Читатель, конечно, понимает вздорную занудность софизмов на хрестоматийном примере с критянами. Понимает это и автор и потому, как должно быть уже замечено, бежит всяких обобщений.
Конечно, нельзя сказать, что все калифорнийцы всегда простодушны, милы и сердечны. Кто ж тогда там ворует, грабит, безобразничает? А ведь бывает и такое. Так же нельзя ведь сказать и о ньюйоркцах, что все они хмурые, раздраженные, нервные, запуганные, только лишь на основании впечатлений от нью-йоркского сабвея в часы пик. И тем не менее при слове «Калифорния» на лице у любого американца появляется улыбка или тень улыбки, как и у наших людей появляется улыбка при слове «Крым».
Золотая Калифорния, этот образ живет в американском стандарте до сих пор как образ земли обетованной, как основное, то есть западное направление. Критик-интеллектуал, конечно же, скажет: никакой золотой Калифорнии нет, все это вздор, рекламный миф, входящий в систему «тоталитаризма»!
Презрение к рекламе — это неотъемлемое качество американского интеллигента. Думаю, что тут и снобизма-то нет никакого. Действительно может все осточертеть, если с утра до ночи слышишь most, most, most — самый, самый, самый. Загоняешь машину в мойку — читаешь огромное: «MOST SOFT WATER OVER THE WORLD»[67]. Покупаешь в драгсторе паршивенький гребешок, а к нему присовокупляется целая статья «Почему гребешки ЭЙС являются самыми лучшими в мире». Приезжий человек, иностранец, конечно, не испытывает такого раздражения. Мне вначале просто нравилось гулять по улицам и разглядывать рекламы. Вот, к примеру, обычная короткая прогулка по Уилширу.
Из багряного закатного океана поднимается гигантская бутылка виски «Катти Сарк»[68].
«Теперь уже не строят таких кораблей. Хорошо, что хотя бы выпускают такой виски!»
Сквозь огненное кольцо летит автомобиль с четырьмя слепящими фарами.
«Пежо прошел сквозь ад, прежде чем добрался до Америки!»
Иегуди Менухин склонил скульптурный лоб над скрипкой — весь мрачное вдохновение.
«С часами Роллекс и моей партитурой я могу быть где угодно и на Луне. Роллекс — мой метроном!»
Упомянутый уже «таф гай» сидит на палубе яхты с журналом в руках среди пенного моря.
«Быть может, он родился в Швеции, любит китайскую кухню, ездит в германских машинах, покупает японские транзисторы, но он всегда читает Плейбой по-английски»
Задумчивый принц Гамлет на цветущем лугу, по которому гуляют молочно-белые отменные девицы.
«Я думаю, что мир уже созрел для датского шерри-бренди кияффа»
Прошло еще какое-то время, и я привык к рекламам, почти уже перестал обращать на них внимание. Следующей фазой моего привыкания к Америке, должно быть, стало бы раздражение против реклам, но я вовремя уехал.
Противоречия, противоречия, противоречия — на них наталкивается путешественник по современному миру едва ли не каждый день, не каждый час. Что такое рекламы? Кроме шуток, ведь полезная же вещь: своего рода бакены, по которым может плыть потребитель в хаосе чудовищного коммерческого мультиобразия. С другой стороны, с точки зрения, скажем, социальной психологии, критически мыслящая личность может увидеть в рекламах и совсем другое, осветить эту сторону жизни под иным углом, мощным и жестоким прожектором свободолюбия.
А что, если эти бесчисленные рекламы, эти изнуряющие most, most, most вовсе не бакены, не гиды, не помощники? А что, если они даже и не оружие в конкурентной борьбе? Что, если у них есть иная сверхцель или подзадача — быть чем-то вроде изгороди, вроде красных флажков оцепления? Что, если ненавистный истэблишмент вбивает каждому гражданину сызмальства при помощи этих реклам одну подспудную тоталитарную психологию: вот твой мир, вот его границы, и знай — никогда за эти границы ты не проникнешь!
66
Правьте осторожно! — Вы тоже! (Между прочим, в автомобильной стране эти реплики почти уже заменили обычное «гуд бай».)
68
«Cutty Sark» — знаменитый «чайный» клипер, установивший рекорд скорости парусного флота.