Клео на цыпочках подошла к столику и взяла фотоаппарат. Оставалось еще пять кадров. В оранжевом свете заката тело Тома отливало бронзой, а коричневое одеяло было прекрасным фоном. Клео даже пожалела, что у нее не цветная пленка. Бронзовая кожа, каштановые волосы, блестящие в лучах солнца…
Она сделала один снимок, другой, чувствуя истинный восторг. Еще два щелчка. Если на фото все выйдет именно таким, это будут ее лучшие снимки.
Когда Клео щелкнула пятый раз, Том открыл глаза.
— Что ты делаешь?
— Фотографирую тебя.
Том приподнялся на локте. Сон как рукой сняло.
— Мы еще не решили, появлюсь я в твоем календаре или нет. — Клео замерла, чувствуя, что сердце почти перестало биться. — Сексуальные фотографии — это одно, а снимать меня обнаженным — совсем другое.
— Но я не буду использовать их для календаря! Нет, конечно. Они будут на выставке, в самом центре Манхэттена, увеличенные до размеров плаката.
— Меня это не интересует. Я все равно не позволю тебе отдать их куда бы то ни было. Ты должна уничтожить эту пленку.
Глава 13
— Нет, я не уничтожу ее. — Клео прижала фотоаппарат к груди, как будто Том собирался вырвать его.
Том вздохнул и сел на край кровати. Он рассчитывал проснуться в совсем другом настроении после самого лучшего секса в своей жизни. Да и Клео была прекрасна в лучах заката.
— Что ты собираешься делать с этими фотографиями?
Клео покраснела, отчего стала только еще красивее.
— Ничего, пока не получу твоего разрешения.
— А на что я должен дать разрешение?
— Тебя никто не узнает. Твое лицо было в тени. Том побагровел.
— А ты собиралась их кому-то показывать?
— Том, если все получилось, то эти фотографии просто произведение искусства, и в галерее…
— В галерее? — Он спрыгнул с кровати и направился к ней.
— Только не кричи, — сказала Клео, пятясь от него. — Тебя могут услышать.
— Я могу кричать сколько угодно в моем собственном доме. И я буду кричать. — Том сделал еще шаг вперед. — Потому что только так ты наконец поймешь, что мое голое тело никогда, слышишь, никогда не будет висеть ни в каких галереях, и вообще нигде! Я понятно объяснил?
— Там не будет твоего имени. Эти фотографии… они будут немного расплывчатыми. Они могут стать лучшим, что я когда-либо делала. Я смогу получать за них награды.
— Что-то я не понял. Ты не хотела спать со мной, потому что собиралась фотографировать меня для календаря. Но ты не против переспать со мной, а потом выставить на обозрение всему Нью-Йорку мое слегка расплывчатое тело?
— Да, именно. Потому что в календарях под фотографией стоит имя того, кто сфотографирован, и, переспав с ним, я могу себя скомпрометировать. Спать с моделью — это непрофессионально.
— А переспать с кем-то, потом сфотографировать его и распечатать для выставки — это профессионально?
— Да, потому что эти снимки не провокационные. Они чувственны, красивы. Том чуть не задохнулся.
— Красивы?
— Да, именно. Увидев, как ты лежишь в лучах заката, раскинув руки, я не могла не сфотографировать тебя. Я делала это не ради выручки, а во имя любви и… — Клео отвела взгляд. — Что толку объяснять тебе? Ты все равно не поймешь.
Сердце у Тома сжалось.
— Кажется, я немного начинаю понимать. — Он обнял ее за плечи. — Иди сюда на минутку. — Он сел в кресло и усадил Клео себе на колени. Так, значит, она делала эти фотографии во имя любви. Этого он услышать даже не надеялся.
Клео положила голову ему на плечо, но все еще не выпускала из рук фотоаппарата.
— Пожалуйста, не проси меня уничтожать эту пленку. Конечно, у тебя есть на это полное право, и я обязана буду повиноваться, потому что без твоего разрешения не могу даже проявить ее.
— Я сразу тебе сказал, что я очень скрытный человек. И то, что между нами произошло, очень личное, — говорил он, гладя ее волосы.
— Я понимаю. Но тебя никто не узнает. К тому же в лаборатории не обращают внимания на содержание фотографий. Они повидали больше обнаженных тел, чем врачи в больнице, и у них выработался сильный иммунитет.
У Тома иммунитета не было, особенно к одному обнаженному телу.
— Я подумаю об этом, — пообещал он. Только не сейчас. — Поскольку ты не спишь с моделями для календаря, то, следовательно, ты уже не можешь использовать меня для обложки?
— Я нарушила свое правило. Но в любом случае у тебя есть право отказаться, когда я пришлю тебе снимки.
— Фотографии моего обнаженного тела это тоже касается? — Том провел рукой по ее груди, поглаживая сосок. Ее тело напряглось в ответ.
— Да. — Клео выпрямилась в его руках. — Я могу отдать тебе пленку прямо сейчас. — Она вытащила пленку из аппарата и подошла к столику. — Я оставляю ее здесь, чтобы ты сделал, как считаешь нужным.
— Клео, не уходи. Мы еще… Клео подошла к шкафу и вытащила из ящичка презерватив.
— Я и не ухожу. — Она направилась к нему. — И судя по всему, ты готов продолжить мое падение нравов.
— У тебя не осталось пленки? Обещай, что больше не перезарядишь этот чертов фотоаппарат.
— Обещаю. — Она вновь села ему на колени, крепко взявшись за ручки кресла. — Сейчас я предпочитаю перезарядить тебя…
Они нагоняли упущенное время, не в силах до конца насладиться друг другом. Где-то около полуночи, кое-как натянув одежду, они совершили набег на холодильник Хуаниты в пустой кухне.
— Она все равно узнает, что мы были здесь, — сказал Том, когда они уже поднимались по лестнице.
— Неважно, у меня есть официальное разрешение.
— Ты знаешь, что ты первая, кто добился такого расположения Хуаниты? — спросил Том, обнимая Клео.
— Ей нравятся мои календари.
— Ей нравишься ты. — Он поцеловал ее.
— Она мне тоже нравится. И ее кофе я люблю почти так же, как ее саму. Я буду скучать по ней. — Лучше говорить, как она будет скучать по Хуаните, чем думать, как она будет жить без Тома.
Они вернулись в комнату, и Том закрыл дверь.
— Клео…
По его взгляду Клео поняла, что он собирается сказать. Она покачала головой.
— Я не могу допустить это.
— Что?
— Я не могу заставить тебя связаться с еще одной женщиной из Нью-Йорка и таскаться туда-сюда, потому что не смогу часто приезжать в Монтану. Есть еще кое-что: ты мечтаешь иметь детей. Кто-то должен продолжать управлять этим ранчо. Значит, надо найти хорошую женщину, которая подарит тебе наследников. — Том неотрывно смотрел ей в глаза. Все сжалось внутри у Клео. — Не смотри на меня так. Я не создана для материнства.
— Ты так считаешь? — Том расстегнул пуговицы у нее на рубашке и обхватил ладонями ее груди, лаская соски. Клео вдруг представила, как ее груди касается маленький ротик. Малыш с глазами Тома и ее светлыми волосами. Голос у нее стал хриплым. — Такой мужчина, как ты, заставит любую женщину думать о детях, хочет она этого или нет.
— Если я кого и заставлял, то только тебя. — Он обхватил ее за бедра и прижал к себе.
— Это потому, что последние часы мы провели за занятием, которое очень тесно связано с рождением детей. К тому же мы случайно подняли эту тему. Естественно, что я… — Клео потонула в его бездонных глазах.
Голос у него был низким и хриплым.
— Я думал, что после того, что случилось, я никогда не захочу сделать женщину беременной. — Клео сглотнула. Желание ее переполняло. Глядя ей в глаза. Том поглаживал ее живот. — Кажется, я ошибался.
Клео бросило в жар. Ей до боли захотелось почувствовать Тома внутри себя. Она расстегнула ему джинсы.
— Возьми меня.
Они добрались до края кровати. Том стянул с Клео брюки.
— Погоди. Нам нужно…
— Нет. — Она отшвырнула брюки в сторону и обвила его ногами.