Это звучало настолько мерзко, что… Не знаю. Надо было спорить, убеждать, доказывать — но не было ни слов, ни сил. Неужели он не понимает, как ужасно то, что он так легко говорит?..
— Ты отвратителен. Отвратителен. Я тебя… презираю, — тихо шепнула я, готовая принять за эту правду любые побои, любое наказание.
Он явно всё прекрасно расслышал. Но ничего страшного, что я могла бы ожидать, пока не произошло. Нэйвин помолчал, задумчиво прикусил губы, потом откинулся на кровать и уставился в потолок.
— Интересно, — протянул он, затем повторил быстрее и тише: — Интересно.
Невыносимо.
— Что тебе интересно?! — не выдержала я. — Что?! Ты хуже Койи, она просто долбанутая, а ты… ты… ты бессовестный!
Слёзы снова хлынули потоком, но в этот раз злоба перекрывала и стыд, и уныние, и страх. Я кричала, сбиваясь, всхлипывая, теряя нить своей пылкой речи. Я пожаловалась на всё — на позорную кличку, на то, что меня не считают человеком, на то, что Нэйвин всё время бил Варху, что чуть не придушил меня, что предал сестру, так его любившую, и что не было вовсе никакой нужды поднимать руку на безобидного и беззащитного Тэра, и что я… что я вовсе не хотела его целовать, что приятнее говорить с пьяным в стельку Шмелём, чем просто находиться рядом с Нэйвином, что он обижает слабых, потому что трус и боится драться с достойными по силе врагами… Что таких, как он, надо изгонять на край земли, чтобы они там перестреляли друг друга и мир бы стал наконец чище. И ещё много-много всего, не сдержанного ни в чувствах, ни в выражениях.
Нэйвин слушал молча. А ко мне, истратившей запал начавшейся истерики, постепенно возвращался рассудок и понимание, что я очень лихо и уверенно рою себе могилу.
Я сбилась и замолчала. Повисла пауза, до ужаса тихая. Слышно, как гудит где-то в глубине дома генератор, как стучит в окно прилетевший мотылёк. И как стучит моё сердце, разогнавшееся до невероятной скорости. А Нэйвин продолжал смотреть в потолок.
Тишина расползалась холодом. Я знала, что в комнате тепло, даже жарковато, но меня бил озноб. Молчание Нэйвина сводило с ума. Я-то уже поняла, что наговорила. Да что со мной последнее время? Я не узнаю себя. Разве была я прежде такой дурой?!
Я чихнула. Звук показался оглушительным. Нэйвин словно проснулся от этого — резко сел, расправил плечи. Потом взглянул на меня исподлобья и произнёс дрожащим от злости голосом:
— Всё? Ты закончила?..
Он явно старался выглядеть спокойным, но в его глазах полыхал недобрый огонь. Пугающий, почти дикий. Нэйвин встал и сделал шаг в мою сторону. Я попятилась назад.
— Не подходи! — прошептала я, глядя на него с мольбой.
Страх вернулся и снова разъедал сознание. Ноги задрожали, не желая держать меня. Я прижалась спиной к стене, словно надеясь пройти насквозь или растаять где-то внутри. Нэйвин остановился, глядя на меня, но ненадолго. Ещё пара мгновений — и он быстро, почти молниеносно приблизился, встав вплотную ко мне. Резким движением Нэйвин прижал мои плечи к стене, не давая вырваться из крепкой хватки. Серые глаза сверкнули стальным блеском.
— Крохотная букашечка, — не то прошептал, не то прорычал Нэйвин. — Пальцем раздавить за мгновение. А сколько смелых заявлений…
— Сарыч, я… — еле слышно выдохнула я, пытаясь придумать выход.
Он подался ещё чуть вперёд. Ещё доля секунды — и его губы касаются моих. Совсем не так, как я пыталась поцеловать его — уверенно, властно, умело.
Всё потонуло во вдруг нахлынувшей волне безумия. Почему я не вырываюсь? Почему не кричу? Почему мне так тепло, так хочется податься навстречу, прижаться, безвольно растаять в объятиях… Ведь я же ненавижу его, разве нет?.. То ли всё это длилось целую вечность, то ли и вовсе всё привиделось за миг, что я моргнула…
Нэйвин отстранился так же резко и неожиданно, как и приближался. Я растерянно уставилась на него широко распахнутыми глазами.
— Итак, — совершенно холодно сказал он, отодвигаясь и наклоняясь за своей курткой. — Где-то тут несостыковочка, верно?..
Как он может быть так спокоен? Разве для него мир не перевернулся только что, как для меня?..
— Пойду добуду что-нибудь пожрать, — заявил он.
Во взгляд вернулась привычная насмешливость, а голос звучал по-прежнему властно, чуть высокомерно. Чудо закончилось. Всё вернулось на свои места.
— Тебе бы вымыться и переодеться. Ладно, жди здесь. Наверняка у кого-нибудь есть лишняя шмотка. Тут сиди. Я быстро.