— Язык придержи, — это уже голос Нэйвина. Откуда взялся?
Я обернулась, ища его взглядом. Он уже поднялся в кабину и теперь косо смотрел на нас с Койей.
— Что, скажешь, вру? — возмутилась я.
— Скажете, — только холодно поправил Нэйвин, садясь за управление. Следующая реплика была уже не мне: — Варха, забирайтесь пошустрей.
В кабину поднялся Тэр, за ним проследовал Варха, по-прежнему обиженно хмурившийся и избегавший моего взгляда. Нэйвин завел двигатель и на секунду поднялся, подвигаясь к замершему у входа Тэру.
— Руки, — скомандовал Нэйвин.
— Нэйв, брось! Ты же знаешь, что он… — начала было Койя.
— Не знаю, — отрезал Нэйвин, защёлкивая на покорно протянутых запястьях Тэра наручники.
Цепь, держащая оковы, оплела ручку двери, не давая пленнику особо подвинуться с места. Этого почему-то не было достаточно — Нэйвин ещё и завязал торговцу глаза широкой тёмной тряпкой. Невозмутимый Тэр, похоже, всё воспринимал, как должное и ничуть не опасное. Более того — вовсе и не обидное.
Койя тоже больше не возражала. Она и не смотрела в сторону Тэр-гао. Впрочем, как и в мою — Сова уставилась в окно и надела наушники. Варха сел спереди, рядом с уже вернувшимся за управление Нэйвином. Паук плавно сдвинулся с места. Вскоре мы уже покинули пределы деревни. За весь путь до посёлка над базой никто не обмолвился ни словом.
Возвращаться на базу было странно. Почему-то упорно казалось, что прошлый раз я была тут пару месяцев назад, не меньше. Погода ничуть не изменилась, всё тот же холодный ветер, солнце; разве что грязь немного подсохла. Мы с Койей сразу ушли к запрятанному в холме спуску, оставив Нэйвина, Тэра и Варху разбираться у паука.
Охрана встречала Койю радостно, но с каким-то снисходительно-жалостливым оттенком во взглядах. Я видела, что Койя бесится, но виду старается не показать. Должно быть, сам факт поражения, хоть и закончившийся всё же удачно, весьма ронял авторитет. Койя шагала по коридорам и лестницам так быстро, что я иногда переходила на бег, пытаясь не отставать.
Когда наконец за нами закрылась дверь комнаты, Койя подхватила с пола табуретку и швырнула ту в стену. Я отшатнулась назад, надеясь отсидеться подальше в уголке. Погромы, которые устраивала Койя в припадках ярости, меня не вдохновляли.
— Ты видела? — обратилась она ко мне, почти рыча. — Ты видела!.. Они смотрят на меня, как на какую-то… Это всё ублюдок Нэйв! Что он им натрепал?! Что меня уволокли, как мешок? Меня, Койю Сову?!
Под ударом Койи со стеллажа полетели во все стороны стоявшие там вещи. Я успела испугаться за стоявший на столе хрупкий кувшин, но Койя подошла к кровати и плашмя упала на неё, уткнувшись лицом в покрывало.
— Тащи выпить, — глухо раздался её голос.
На кухне я застала обеих служанок, Миру и Шиану. Они обе были очень милыми добрыми женщинами, но сейчас их так распирало любопытство и желание посплетничать, что они успели заболтать меня за ту пару минут, что я потратила на поиск выпивки для Койи. Мира и Шиана попутно закидывали меня вопросами, причём не дожидаясь отзыва — они казались такими взбудораженными, что сами же себе и отвечали, мешая долетевшие слухи с собственными догадками и фантазиями. Моего ухода они и не заметили, продолжая горячо спорить.
В коридоре мне повстречался Шмель, тоже собиравшийся что-то спросить; я торопливо извинилась, сказав, что Койя ждёт, и пробежалась до нужного коридора трусцой.
Возле комнаты Койи пусто не было. Дверь была открыта нараспашку. В проёме стоял Нэйвин, Я остановилась, но Нэйвин меня заметил, по-видимому, услышав шаги.
— Иди, иди сюда, малявка, не бойся, — позвал он, махнув мне рукой.
Я подошла, стараясь не поднимать взгляда. Нэйвин чуть подвинулся в сторону, пропуская меня внутрь.
Внутри комнаты Койя была не одна. Рядом с ней стоял сам Мархит Седой Лунь — её отец и главный человек в секторе.
Он в самом деле был совершенно седой, хотя лет ему было не так уж много. Если бы не эта седина, он выглядел бы, наверное, лет на сорок; крепко сложённый, трепетно следивший за здоровьем Мархит был, как бы ни было неприятно это отмечать, довольно красивым и очень моложавым мужчиной. Что ему значительно побольше пятидесяти, я догадывалась лишь по возрасту его детей. Кажется, Тоуриру Соколу, самому старшему, было тридцать шесть…
Я осторожно поздоровалась с Мархитом, но он, конечно, не обратил внимания. Койя буркнула:
— Принесла? Поставь на стол и иди погуляй.
Я торопливо юркнула внутрь, поставила бутылки и развернулась, собираясь выйти обратно. Нэйвин остановил меня, легонько придержав за плечо.