Получается, что за меня уже заплачен выкуп кровью. Кровь омыла меня, и кровь всё искупила.
И с вами случилось то же самое.
Так что же это за царь такой, который способен совершать подобное? Ответ на этот вопрос прожигает меня насквозь, ибо я знаю себя и понимаю, что не достоин столь великой милости.
Почему я взялся писать эту книгу?
Несколько лет тому назад, когда я впервые поделился замыслом будущей книги со своей женой Кристи и с моим литературным агентом Крис, они обе задали мне один и тот же вопрос: «А в чём смысл?» С тех пор прошло уже несколько лет, но всякий раз, когда я даю кому-то в руки эту книгу, меня спрашивают о том же. Если честно, то я всё ещё пытаюсь найти ответ на этот вопрос. То есть не то чтобы я не знал ответа, не понимал его своим внутренним сознанием, но вот оформить это понимание в словах пока не получается. Как не получается пока дать ответ в одном слове. Слишком о многом хочется сказать. Хотя… хотя если вы надавите на меня как следует, то я, пожалуй, и смогу подобрать одно такое единственное слово. Это слово – «свобода». Попытка освободиться от всего того хлама, чем забиты наши головы, от всего того, что превращает нас в гремящие патефонные диски, и только.
Если вы повержены, разбиты, если на сердце у вас беда, если вы пережили какое-то потрясение и всё внутри вас обливается кровью, если, оглядываясь в прошлое, вы видите, сколько опрометчивых решений вы приняли, а сейчас пожинаете ещё более горькие плоды этих своих необдуманных поступков, если вы снедаемы чувством стыда, если вам требуется незаурядное усилие для того, чтобы заставить себя просто подняться с постели сегодня утром (или даже встретить следующую минуту своего бытия), если вы искренне хотите разобраться в самом себе, докопаться до истины, а не зарывать голову в песок, если испытываете прилив раздражения и злости (но не отчаяния!), если грозите кулаками небу, обрушиваетесь на Бога, готовы взвыть от собственного бессилия, а потом лишь молча взираете на свои руки, зная, что они сотворили, и, удивляясь тому, как Бог всё ещё может любить вас, если ваши душевные раны столь глубоки, что вы даже не можете вдохнуть полной грудью, если пытаетесь стереть тот гной, который сочится из вашего сердца, потому что вас обманули те, кому вы доверяли, а сами в этот момент, обхватив голову руками, мысленно вспоминаете всех тех, кого обманули уже вы и кто больше никогда вам не поверит, если снова и снова задаётесь мучительным вопросом, с чего начать, если старательно пытаетесь разглядеть на горизонте малейшие знаки того, что блудный сын уже возвращается, а там этих знаков нет и в помине, если вы забрели от собственного дома так далеко, что сейчас не знаете, как найти дорогу обратно, если вы не в состоянии или у вас нет сил, чтобы отвернуться и собственными глазами лицезреть то грибовидное облако ядерного взрыва, которое вы оставили после себя, если вся душа ваша изнывает от печали и тоски, если вы света Божьего не видите из-за обступившей вас тьмы, если вы не можете самостоятельно спрыгнуть с этой невесёлой карусели бытия, если продолжаете глушить свою душевную боль таблетками или заливать вином, искать забвения в сексе, в деньгах или в чём-то другом и никак не можете остановиться, потакая своим пагубным страстям, вместо того чтобы найти утешение во всепоглощающей и безмерной любви Господа нашего Иисуса, то знайте, эта книга адресована вам.
Предполагаю, что многое из того, о чём я пишу, не требует слишком большого воображения. Я всецело полагаюсь, как на данность, на некоторые вещи, которые нельзя знать наверняка и невозможно доказать. Так, я понятия не имею, присутствовала ли в людской толпе, пришедшей посмотреть на распятие Иисуса, та женщина, которая долгие годы страдала кровотечениями, был ли среди присутствующих тот центурион или обретший зрение Вартимей. Да и многие другие тоже… У меня нет никаких стопроцентных доказательств на сей счёт. Но на их месте и если бы Иисус сделал столько для меня, сколько Он сделал для них, я бы там обязательно присутствовал. Таков ход моих мыслей. Хотя я хорошо помню строки из Откровения 22:18, предостерегающие любого вносить свои собственные дополнения в тексты Священного Писания, и о тех язвах, которые Бог наложит на него в этом случае. Дрожащими пальцами я пытаюсь писать, не выходя за пределы допустимого. Я просто воспроизвожу сцены из жизни, не занимаясь богохульством.
Снова повторяю, Иисус всё ещё продолжает разговаривать с нами. Сегодня. Сейчас. С вами, со мной, с каждым из нас. Лично я постоянно веду с Ним беседу. Но могу ли я сказать, что слышу Его так же хорошо, как вы слышите меня, когда берёте в руки эту книгу? Думаю, что нет. И всё же я слышу Его через Его Слово, общаясь с другими верующими, опираясь на состояние своей души, я явственно слышу Его негромкий голос. (Впрочем, допускаю, что услышать наяву Его голос – это и вовсе явление из ряда вон.)