— Здесь дела делать — одно удовольствие, — сказал Шейхов, имея в виду аферы.
Однако на следующий день им пришлось испытать разочарование. Чантурия и Циколия, которых они разыскали, оказывается, уже приобрели машины.
— Это что же получается — жульничество? — бледнея от негодования, спросил Шейхов. — Сколько сотен километров гнали для вас машину, и на́ тебе! Обманщики!
— Почему жульничество? Почему обманщики?! Товар — ваш, зато деньги — наши. У кого хотим, у того и покупаем. Надо быть более расторопным, дружок.
— За такие штуки знаешь что делают!.. Куда мы теперь машину денем?
— Покупатель всегда найдется. У нас тут есть автомобильный черный рынок.
Услышав про рынок, да к тому же черный, приунывшие было Шейхов и Генкин несколько повеселели.
На черном рынке они быстро свели знакомство с одним еще не старым и, видно, очень деловым мужчиной, который согласился, не торгуясь, приобрести похищенную машину за 5000 рублей. Из разговора с ним можно было понять, что он и впредь не прочь приобретать машины, лишь бы это были «Волги», причем желательно белые. Такой расцветки требовала последняя мода.
— Где вас найти? — спросил Шейхов.
— Приедете в село Эстонка, спросите Дарсалия Мушни. Там меня все знают. Когда я дома бываю? Легче всего меня застать днем. Я работаю ночным сторожем.
В Ленинград Шейхов вернулся окрыленный. Пригласил к себе домой Подвезько — мириться.
— Брось, Леха, дуться на меня. Давай лучше выпьем с тобой настоящего абхазского вина. «Букет Абхазии» называется. Пей! Отличное вино! Сам покупал в Сухуми, в магазине на проспекте Мира. А вот тебе подарок — костюм. Тоже сухумский. Носи!
— Ты что, никак в Сухуми был и загнал там машину кому-то?
— Угадал!
— Кому? Тем самым деятелям, что в Ленинград приезжали?
— Нет.
И Шейхов рассказал, как познакомился с Дарсалия, который пообещал принимать похищенные автомашины и впредь, находить для них покупателей. Он ничего не утаил от Подвезько. Даже то, что из 5000 рублей, полученных от Дарсалия, полторы тысячи дал Генкину. За услугу.
— Парень так старался для нас. Техталон раздобыл. С печатью.
Талон понадобился Шейхову и Подвезько, чтобы осуществить еще одну операцию по угону автомобиля.
«Полезное» на этот раз решили соединить с «приятным». Дело в том, что в Лебедине намечалось торжество. Женился двоюродный брат Подвезько. Свадьба была задумана пышная. Готовились к ней усердно. Варили брагу, коптили домашние колбасы, откармливали уток и гусей. Заранее рассылали приглашения гостям. Получил такое приглашение и Подвезько.
— Давай поедем вместе, — предложил он Шейхову.
— Можно, — согласился тот. — А заодно и наше дело провернем. Достанем машину, поедем в ней на свадьбу, а оттуда махнем на Черноморское побережье, к нашему другу Дарсалия.
Так и сделали. Машину «достали» на улице Руставели и в тот же день уехали в Лебедин. Погуляли как следует на свадьбе и отправились дальше.
Машина, мягко шелестя резиновыми покрышками, плавно катила по Новороссийско-Батумскому шоссе. Совсем рядом шумело море. Оно сверкало. Из воды выпрыгивали дельфины. Сквозь опущенные стекла дул приятный ветерок. Дружки пребывали в отличном настроении. Сидели, небрежно развалясь, покуривая сигареты. Со стороны казалось, что это — автолюбители, туристы, совершающие путешествие во время отпуска, а не злоумышленники, угоняющие похищенную машину.
В село Эстонка въехали рано утром. На листьях кипарисов и пальм еще блестели, как маленькие бриллианты, капельки росы. Вдали виднелись горы. Между ними неподвижно стояли белые клочья тумана.
От домов, направляясь к дороге, шла женщина в черном платье, с корзиной в руке.
— Эй, тетушка, — притормозив, крикнул Шейхов, сидевший за рулем, — где тут дом Дарсалия?
— Вам какой Дарсалия нужен? Их у нас несколько.
— Мушни. Мы к нему в гости приехали.
Приветливую улыбку будто ветром сдуло с лица женщины.
— Опять в гости? Словно заезжий дом у этого Мушни. Там он живет! — неопределенно махнула она рукой, повернулась спиной и, сердито ворча, пошла дальше.
— Вот тебе и хваленое кавказское гостеприимство, — сказал Подвезько.
У односельчан были все основания относиться к Мушни Дарсалия без особого уважения. Ночной сторож не столько занимался охраной народного добра, сколько своими темными делишками.