Пройдите за мной! - приказывает второй, стоящий поодаль, с дипломатом в руке.
...Плотный усатый мужчина, лет пятидесяти, похожий на моржа, захлопывает дипломат, отодвигает его в сторону и вопросительно поднимает брови, отчего морщины на его лбу складываются в гармошку.
Я вас слушаю. Рассказывайте.
Адам нервно вздыхает.
Не знаю с чего начать.
Как. Когда. При каких обстоятельствах, - почти ласково говорит морж, трогая свой чубчик валиком, видимо знакомый и с феном и с лаком.
Адам бросает взгляд на графин с водой, стоящий за спиной начальника, и проглатывает комок. - Нельзя ли водички? Сами понимаете - волнуюсь.
Отчего же, нельзя, - усатый поворачивается за графином.
В ту же секунду Адам хватает дипломат и кидает в голову моржа, с невероятным проворством вскакивает на стол и прыгает на плечи гэбиста.
...Адам сидит на столе, а усач на полу, на корточках. Он поглаживает ухо и с недоверчивой радостью косится то на него, то на Адама.
Значит, говоришь, звонками замучали. Мертвецы, говорят, по улицам ходят. Что ж, верно. Бардак будет усиливаться. - Адам соскальзывает со стола, смотрит на торчащую из-за него голову.
Выползай, полковник!
Усач, сопя, поднимается.
Садись, не стесняйся, - кивает Адам на кресло. Полковник с готовностью подчиняется.
Твоя задача - парализация всех видов связи: гражданской, воинской, какой там еще - ты лучше знаешь. Полная изоляция города. Следующая задача - захват пусковых шахт. Говоришь их двенадцать. Тогда скажи: если поднять их содержимое в воздух и взорвать, что будет?
На лбу усатого образуется гармошка. - Это конец света, я полагаю.
Адам удовлетворенно кивает, садится напротив гэбиста и озабоченно смотрит на его уши.
Сколько, полковник, у тебя людей в здании? В твоем подчинении?
Двенадцать.
Хорошо. Сейчас ты по очереди вызовешь двух-трех, мы совместно обратим их, а дальше уж вы сами...
13
Адам вернулся домой в полдень.
В прихожей он щелкает выключателем, но свет не зажигается. Адам смотрит на лампочку и удовлетворенно хмыкает: «бардак усиливается».
Он открывает потекший холодильник, смотрит на оплывшее масло, на колбасу, молоко и вспоминает, что не ел со вчерашнего дня, но чувства голода - нет.
Шум с улицы заставляет его подойти к окну.
Через улицу, визжащей стайкой в развевающихся халатах, несутся четыре девушки-продавщицы. Одна спотыкается, бегущая следом кидается на нее и девушки катятся по асфальту. Он с болельщицким азартом наблюдает за этой сценой, не сомневаясь в ее исходе.
Что ж ты, дура, сопротивляешься! - говорит он с улыбкой и собирается отойти от окна и, вдруг, чувствует смертельную угрозу. Адам кладет руку на грудь - там, где перо - и с беспокойством вглядывается в улицу.
Он не слышит звона разбивающегося стекла, но видит разбежавшуюся по нему сетку трещин. По голове ударяет, словно молотом, и его отбрасывает в угол, к холодильнику.
Горячие ручьи крови заливают глаза, но он успевает заметить раскрытое окно на четвертом этаже дома напротив.
С трудом достав перо, он прилепляет его к кровавому месиву на лбу...
...Когда мрак рассеивается, перед мысленным взором раскрывается наплывающий город. Стремительно ориентируясь, Адам приближается к крыше нужного дома. На мгновение, погрузившись в темноту вентиляционной шахты, он оказывается на кухне. Он не ошибся - окно распахнуто. Из кухни он вылетает в коридор и, далее, через распахнутую дверь, на лестничную площадку. Внизу, удаляясь, затихает топот ног - женщина, в джинсах, с болтающимся за спиной ружейным чехлом и черным платком, закрывающем нижнюю часть лица, выбегает во двор, распахивает дверь красного “Москвича”, кидает на заднее сиденье увесистый чехол и мгновенно вставляет ключ зажигания.
Ее прекрасные васильковые глаза в этом процессе не участвуют - они мертвы...
...По прошествии получаса Адам встает, моет лицо, обвязывает полотенцем сочащийся кровью лоб и выходит на улицу.
Из соседнего подъезда душераздирающе кричат, выбегают двое мальчишек с мохнатыми ушами. Пригнув головы, они волчатами смотрят на Адама. Он откидывает прядь и показывает длинное ухо. Пацаны теряют к нему интерес и скрываются в подъезде.
Из-за угла, визжа шинами, выныривает черная “Волга” и подкатывает к Адаму. Крепкий парень открывает дверцу и бухается в ноги. - Приказывайте, отец!