- Что за хата? Музей какой-то.
- Где он?
- Побежал сквозь дворы. По связи передали направление, если периметр замкнули, то уже не уйдет. Если не успели, все равно найдем. Некуда ему деться.
- Хозяйку квартиры установили?
- Да. По словам соседа, зовут Лиля. Одинока. Работает в ателье. Примерно час назад ушла куда-то. Мужик как раз ссать в это время выходил.
- Может этот Адамов случайно во дворе оказался?
- Нет. Вон пиджак его висит. Хотя сосед говорит, что мужиков у нее не видел.
Человек хмыкает. - На два фронта работает?
- Если так, то этот Адамов конспиратор еще тот.
Олечка не дышит, от страха ей кажется, что она сейчас или закричит, или
обписается.
- А соседка слева говорит, что боится ее. Сама не знает почему. На дух, говорит, ее не переношу. Ведьма она. Может, спрашиваю, что-нибудь на бытовой почве у вас произошло. Нет, говорит: просто боюсь и все тут. И говорит, что мужчин у нее никогда не видела.
- Любопытная особа. Наш кадр, похоже. У тебя что со штанами? Что за подвязочка на поясе?
- Да, не говори. Ремешок бы какой найти. Может пошукать малёхо.
- Не стоит. Неизвестно что тут за дама обитает. Потом накатает кляузу, будешь отбиваться. Времена сейчас, сам понимаешь, сложные.
- Я ж взаймы.
- Ну-ну.
- Машина когда подойдет?
- Уже сейчас.
- Вздремнуть бы чуть-чуть. Всю ночь как собачки бегали.
- Вздремнешь, вздремнешь как-нибудь. Тут есть, кого оставить?
- Да кого! Город-то на ушах. Все наперечет.
- Пиджак, кстати, прихвати. И фото на комоде. Это она?
- Думаю, да. Хороша подруга.
- У соседа уточни на всякий случай.
- Сделаем.
Неизвестные удаляются и дверь захлопывается.
Олечка долго не решается покинуть шифоньер, переживая противоречивые чувства, которые очень даже сродни эротическим.
Наконец, истомленная страхом-эросом, она осторожно выбирается из антикварной ловушки, быстро одевается и опасливо выглядывает во все окна. Выйдя на веранду, девушка долго прислушивается. Кажется: никого.
14
Только к 9 часам утра полковник отбился от своих бюрократов, показав им останки «Волги» и бывшего японского автомобиля, и тогда только получил для оперативных нужд старую «шестерку». С оружием, сказали, будем разбираться особо. Он уже ехал к капитану в частные районы, где нащупали вчерашних беглецов, как получил по портативной рации сообщение о гибели самолета со спецами из Москвы. Причем характер гибели был тот же, что и с автомобилями и оружием, самолет превратился в дым и растворился, уронив со стадвадцатиметровой высоты все свое содержимое. Полковник на автомате доезжает до названного адреса, отмечая по пути, что около поваленных деревьев выползли на свет божий змеи неведомых растений, но на оцепление людей нет. Он останавливается рядом с двуликим капитаном и майором из оперативной группы, ожидающими на обочине.
Он хмуро выслушивает доклад капитана, вертит в руках фото приятной брюнетки с твердым взглядом и кратко рассказывает о катастрофе в аэропорту. Потом спрашивает, установлен ли адрес ателье, где работает хозяйка дома. Капитан отвечает, что: да.
- А где флейтистка?
- Пока не знаем.
- А дом обыскали?
- Осмотрели.
- Осмотрели? - полковник грозно поднимает брови.
- Так точно, - вытягивается капитан Володя.
- Ладно, флейтистка эта, звено мало что значащее, а вот что это за Лиля такая? В материалах по Адамову такая не упоминается нигде. Поехали в ателье, а уж потом в общежитие заглянем, может там наша флейтистка...
В ателье старшая закройщица с короткой челкой говорит, что Лиля Андреевна с утра должна была поехать в аэропорт, там ей краску должны были передать, а потом сюда, на работу. Да, должна уже скоро быть. Московский рейс-то прибыл уже около часа назад. Если конечно не опоздал...
- А что передать-то ей? - уже вслед им кричит сбитая с толку женщина, похожая на актрису Инну Чурикову. - Какие родственники ее спрашивали? Как вас звать-то?
- Дядя - скажите, - отвечает полковник не оборачиваясь, и почти бежит на улицу, к «шестерке»...
...Лиля в растерянности стоит у края аэропортовской площади, пытаясь совладать с чувством вины перед военным, который лежит под брезентом около искореженного «уазика». Не «пошли» она его, глядишь, он бы тихо - мирно пересидел свою смерть на этой лавочке. А теперь... Ее поганый прямой характер, ее ужасный язык!..
На площади, между тем, царит примерно тоже, что и в лилиной голове - сумятица. Часть машин, уехавших вслед за пожарными и скорыми, вернулась, вокруг них толпятся тревожно переговаривающиеся люди. Периодически мимо на бешеной скорости проносятся или «Волга» или «Уазик». Маршрутный «Икарус», который по расписанию должен бы уже отправиться, стоит закрытый, окруженный такими же, как она, растерянными пассажирами. Ни водителя, ни кондуктора - не видно. Лиля подходит к таксистам, курящим около одной из машин.