- Да? А это ты зачем мне говоришь?
- Сама не знаю. Может в награду за вашу помощь.
Лиля молчит, щурясь, глядит куда-то сквозь стену. - Если представится такая возможность, я буду с ним. Понятно? - заявляет она девушке.
- Понятно.
- Ты что ж, так просто его уступишь?
- С чего вы взяли?
- Значит соперницы?
- Значит - да.
- Ладно. А что сейчас-то будем делать, соперница? Бежать? Ждать? Прятаться?
- Не знаю. Давайте думать.
- Слушай, а я уже знаю что.
- Что?
- Поедем к моему деду. Он же у меня лесник и живет в лесу. Фиг нас там найдут.
15
В то время как Лиля и Олечка разбираются в своих чувствах к Адаму, сам объект их желаний сидит на изогнутом стволе, в безопасности, как он думает, и размышляет, как жить дальше. В голове у него бродит одна, довольно дикая мысль: податься на заимку и укуриться там еще раз. Так сказать от чего заболел, тем и лечись. Ползком ли, на карачках, но миновать человека-сторожа, которого он не видел и который пообещал его убить, и укуриться. Может он попадет в еще больший кошмар, а может, найдется выход из той безнадеги, в которой он очутился. Может он, вообще пребывает в галлюцинации? А может, и заимки никакой нет? А может?.. Стоп, сам cебе говорю! Хотя бы ради того, чтобы избавиться от сомнений, стоит туда податься...
Идти двадцать с лишним километров пешком Адаму не улыбается, поэтому он постукивает себя по карманам. Что-то там бренчит. Он выгребает мелочь: на автобус хватит, если конечно по ходу пьесы он не превратится в коричневый туман, или... в тень!? Длинная тень тыкается в адамов кроссовок. Адам поднимает глаза и монеты со звоном падают в траву. Наверху, на откосе низины, стоит знакомый кагэбэшник с сумасшедшими глазами и с портативной рацией в руке.
- Ну что, отбегались, гражданин Адамов? - говорит он, бегая глазами.
За спиной слышится шуршание. Двое рослых молодых людей в рубахах с короткими рукавами молча подходят к нему, крепко подхватывают под руки и почти несут из низины наверх.
Минут через десять Адам оказывается на гравийной дороге рядом с вишневыми «Жигулями-четверкой» и по-прежнему в цепких объятиях стражей государственных интересов.
- Ну что, обрадуем товарища полковника? - говорит сумасшедший и, картинно облокотившись о служебную «жигу», жмет на кнопки «уоки-токи». Но кнопки, прощально пискнув, проваливаются внутрь и рация, синхронно с автомобилем, осыпается коричневой пылью. Сумасшедший, потеряв равновесие, рушится в коричневую пыль, бултыхается там, махая руками, выпрыгивает оттуда и бежит через дорогу в кусты. Какое-то время слышен удаляющийся шум, потом становится тихо, затем слышится приближающийся шум, кусты раздвигаются и кагэбэшник возвращается назад. Он отряхивает брюки, пиджак, поднимает глаза в сторону Адама, по-прежнему пребывающего в тренированных лапах амбалов и говорит, ловя дыхание. - Это... психологический тренинг... такой. - И вдруг, без перехода, кричит. - Говори сейчас же, сука, как ты это делаешь! Сейчас же! Иначе!..- он сует руку под пиджак, но вспоминает, что ствола у него нет еще с ночи. - Иначе... иначе они сделают тебе больно! Очень больно! Роман!..
- Не надо мне делать больно. - говорит Адам, соображая что надо себя спасать любым способом. - Я все скажу. - он обводит взглядом всех троих. - Делаю я это усилием воли. - тут он решает, что наглость города берет и добавляет. - При очень большом желании могу растворить и вас. Если очень доставать будете.
Он закрывает глаза и тужится, как в туалете.
Сумасшедший перестает дышать. Адам открывает глаза и по очереди глядит вправо-влево, в глаза своих тюремщиков. - Вы поняли? Стоит мне поднапрячься и я вас рас-тво-рю. Как эту тачку.
Держальщик, тот что справа, вопросительно смотрит на сумасшедшего капитана, тот что слева - невозмутим.
- Прикажите им отпустить меня.
- А? - не понимает кагэбэшник.
- Скажите им, чтобы меня от-пу-сти-ли! - по складам повторяет Адам.
Как бы в поддержку Адама, штаны вопросительного держальщика начинают сползать и он, что бы поймать брюки, поневоле освобождает пленника.
- Ну, что я говорю. Усилие воли и все дела!
Сумасшедший, не обращая внимания на адамовы слова, пристально смотрит на брюки второго тюремщика. И они не заставляют себя долго ждать. Но второй ловит сползающие брюки одной рукой, другой же продолжает держать Адама, окаменело глядя куда-то вдаль.
- Ну так что? Растворять? - Адам решает идти ва-банк. - Считаю до трех! Оди-ин, два-а, два с полови-иной, два с че-е...