...В гулком кафельном морге двое людей - один в белом халате, другой в брезентовом переднике - стоят над обнаженной женщиной, лежащей на цинковом столе.
- Ну что, будем смотреть, Васильич? - говорит тот, что в халате: помоложе и с бородкой-эспаньолкой.
- Будем, - отвечает второй - постарше, сутулый и с длинными руками. Он вглядывается в труп с черным обожженным ртом. - Ну что, очевидный суицид... казалось бы...
- Почему: казалось бы? По мне - действительно: очевидный, - говорит бородатый.
- А по мне: так - нет.
- Это почему же, Васильич?
- А потому, Лешенька, что в кабинетах поменьше сидеть надо. Ты внимательно посмотри на ее рот.
Бородатый пропускает колкость мимо ушей и, склонив голову набок, вглядывается. - И что? Рот как рот. Вполне обожженый рот. Ничем не выдающийся.
- Э-э, а сколько у тебя трупов с такими отравленями было?
- Да не помню я, Васильич. Несколько - было.
- Вот именно - несколько. А где потеки вокруг рта? А? Они просто обязаны быть. А тут, ощущение, что эта дама пила кислоту, как сухое вино, не торопясь и мелкими глоточками, боясь попортить нарядную кофточку. А потом аккуратно поставила посудинку и легла и померла. А? - Васильич вопросительно смотрит на бородатого. - Соображаете, Лешенька?
- Ну может это и несколько странно, но объяснимо. Скажем у нее было очень мало кислоты, и к тому моменту как склянка должна была выпасть из рук, она уже была пуста.
- А болевой шок? Нелогично, Лешенька. Посмотри на ее рот. Вернее, на ее губы. Их почти нет. Это сколько же милилитров надо выпить, а? Нелогично, Лешенька, нет. Признай.
Бородатый озабоченно задумывается. - И что тогда? Криминальный труп, что ли? Кто-то залил ей кислоту насильно. Знаете, как в «Андрее Рублеве» свинец Никулину заливали?
- Не знаю, как там Никулину заливали, но тут что-то не так. Ладно, будем смотреть дальше. Кстати признаков изнасилования не наблюдается?
Они смотрят друг на друга, потом на живот женщины, опушенный черной курчавостью.
- Ну что ж, взглянем. - Длиннорукий склоняется над черными зарослями лобка, раздвигает плоть и через несколько секунд озадаченно разгибается. - Она девственница, Леша. Самая настоящая.
- Да? - поднимает брови бородатый. - Сколько ей лет, интересно.
Они вглядываются в лицо женщины.
- Я, думаю, не меньше тридцати, - говорит бородатый.
- Да. Морщинки вокруг рта... Примерно так, - соглашается длиннорукий.
- Если мысленно добавить ей губы и.., - бородатый склоняется и поднимает ей веко, - то получим очень даже привлекательную голубоглазую брюнетку. Которая целочка в тридцать лет, и которая пьет серную кислоту как сухое вино.
- Ну, не утрируй, не утрируй, юморист. Откуда ее привезли? Из квартиры? - спрашивает длиннорукий.
- Да нет, Васильич. Ее нашли на улице. Точнее, во дворе частного дома на Понизовского. Хозяйка дома вообще утверждает, что она ночью к ним в окно стучалась вот в таком виде. С таким вот ртом. Перепугала до икотки. Это ее соседка.
- Да? Странная история. А дамочка что, из тех, что принцев до последнего ждут? - спрашивает сам себя Васильич.
- А принц приходит и поит кислотой, - дополняет бородатый.
- Не романтик, ты, Лешенька...
6
Узкий коридор Дворца культуры офицеров, с дверями гримерных по бокам, забит разряженной молодежью.
Жорика Адам находит у входа на сцену. Угрожающе нависнув, тот что-то доказывает девице в купальнике.
Адам пробивается к нему.
Лицо Жорика красное от гнева. - Я тебя последний раз спрашиваю: «бюз» снимешь?
Девица, глядя в пол, отрицательно качает головой.
Жорик вертит по сторонам пунцовым лицом, призывая в свидетели гудящую толпу. - Ты что, не понимаешь? Люди деньги заплатили!
Не сниму, - упрямится девица, не поднимая глаз. Кажется, она готова разреветься.
Ну ты ду-ура! А зачем соглашалась раздеваться?
Девушка пускает слезу. - Я боюсь!
Чего боишься!? - кричит Жорик.
Жора! - кричат из другого конца коридора и, расталкивая толпу, к Жорику прорывается длинноносый с красными глазками.
Жорик, чего мозг сушишь! Хоть одну сиську кто-нибудь покажет? Уже башли назад требуют!
Из зала доносится подтверждающий свист, кричат. - Козлы! Секс давай!
Ну! - скрипит зубами носатый.
Хрен с ними! Кто будет залупаться, деньги ворачивай!
Носатый сжимает губы в узкую ниточку. - Ну, Жорик! Чтобы я когда-нибудь с тобой еще раз связался!..
Он мерит девушку уничтожающим взглядом. - Понабрали тут мокрощелок!
Ну, ты же сам видишь, - разводит руками Жорик. - Что с нее, дуры, взять!