- Никто точно не знает. Алгосы исследуют их с той поры, как здесь обосновались, и до сих пор находят новые.
Коридор перешел в широкий, идущий под углом уступ на стене пещеры, почти под самым сводчатым потолком. Гарион взглянул вниз. Пол пещеры терялся в сумраке внизу. Он вздрогнул и больше к краю не подходил.
Спускаясь, они услышали звуки. Где-то далеко-далеко размеренно бубнил низкий мужской хор. Эхо, царившее здесь, мешало слова и повторяло их бесконечно. И вот хор запел. Пели в диссонанс, в горестном, минорном ключе. Странное дело - первые диссонирующие фразы, эхом отражаясь от стен, сливались с последующими и разрешались такой гармонией, что у Гариона все в душе перевернулось.
Эхо звучало и после того, как смолк хор, снова и снова повторяя последний аккорд.
- Никогда не слышала ничего подобного, - тихо прошептала Се'Недра тете Пол.
- Очень мало кто это слышал, - отвечала Полгара, - хотя в некоторых помещениях эхо держится по нескольку дней.
- Что они поют?
- Гимн Алу. Они повторяют его каждый час, а эхо сохраняет его. Эти пещеры поют один и тот же гимн уже пять тысяч лет.
Слышались и другие звуки: скрежет металла о металл, обрывки разговоров на гортанном алгосском языке и бесконечный звук ударов камня о камень, шедший, казалось, сразу из десятка мест.
- Видать, их здесь много, - сказал Бэйрек, вглядываясь в глубину.
- Не обязательно, - сказал ему Белгарат. - Звук остается в этих пещерах, а эхо повторяет его долго после того.
- Откуда свет? - спросил Дерник озадаченно. - Я не вижу фонарей.
- Алгосы размалывают в порошок два разных минерала, - отвечал Белгарат. При смешении они дают свет.
- Тускловатый, однако, - заметил Дерник, глядя на потолок пещеры.
- Алгосам много света не нужно.
Только через полчаса они добрались донизу. От пола пещеры на равном расстоянии друг от друга расходились коридоры и галереи. Проходя мимо одной, Гарион заглянул внутрь. Она была тускло освещена и казалась очень длинной. В стенах находились отверстия боковых галерей. В дальнем её конце он увидел нескольких алгосов.
В центре пещеры располагалось большое тихое озеро. Белгарат уверенно двинулся вдоль него. Где-то далеко Гарион услышал всплеск - то ли плеснула рыба, то ли упал в воду камешек. Эхо пения, которое они услышали, войдя в пещеру, не смолкало, становясь то громче, то глуше.
Два алгоса ждали их у входа в одну из галерей. Они поклонились и заговорили с Белгаратом. Как и те, первые, встреченные ими, они оказались низкорослыми и плечистыми. Волосы у них были почти бесцветные, глаза - большие и почти черные.
- Лошадей мы оставим здесь. Эти люди о них позаботятся, - сказал Белгарат. - Там впереди ступеньки.
Пришлось уговаривать дрожащего жеребенка остаться с матерью. Наконец тот вроде понял, и Гарион торопливо нагнал спутников, уже вошедших в одну из галерей.
В стенах этой галереи были ниши или углубления, частью оборудованные под мастерские, частью явно жилые. Алгосы в нишах занимались своими делами, не обращая внимания на идущий по галерее отряд. Одни работали с металлом, другие - с камнем, некоторые - с деревом, кто-то шил. Алгосская женщина нянчила младенца.
В большой пещере за ними снова зазвучало пение. Они миновали нишу, в которой семь алгосов что-то декламировали хором.
- Они много времени посвящают религиозным обрядам, - заметил Белгарат, когда ниша осталась позади. - Религия - основа алгосского существования.
- Звучит скучновато, - фыркнул Бэйрек. Галерея оканчивалась высокими стертыми ступенями. Они двинулись вниз, держась за стену.
- Здесь запросто можно потерять направление, - заметил Силк. - Я уже не знаю, куда мы идем.
- Вниз, - подсказал ему Хеттар.
- Спасибочки, - сухо отвечал Силк.
Лестница вывела их в другую пещеру, к самому её потолку, но через эту пещеру был перекинут тоненький мостик.
- Нам сюда, - сказал Белгарат, ступая на мост. Гарион взглянул вниз и увидел множество прихотливо разбросанных тусклых пятнышек - входы в галереи.
- Тут, наверное, живет очень много людей, - сказал он деду.
Старик кивнул.
- В этой пещере обитает одно из самых больших алгосских племен.
Они приближались к дальнему концу моста, когда до них донеслись первые фразы древнего гимна.
- Лучше бы они нашли другую мелодию, - недовольно пробормотал Бэйрек. Эта уже действует мне на нервы.
- Я скажу об этом первому же алгосу, которого мы встретим, - отозвался Силк. - Думаю, они рады будут в угоду тебе разнообразить свои песни.
- Очень смешно, - сказал Бэйрек.
- Может, им просто не приходило в голову, что не все восхищаются их гимном.
- Тебе-то что? - огрызнулся Бэйрек.
- В конце концов, они поют его всего пять тысяч лет.
- Хватит, Силк, - сказала тетя Пол.
- Как вам угодно, прекрасная госпожа, - сказал Силк насмешливо.
Они вошли в галерею в дальнем конце пещеры и шли по ней до развилки. Белгарат уверенно свернул налево.
- А ты не путаешь? - спросил Силк. - Я могу ошибиться, но мне кажется, что мы идем по кругу.
- Именно.
- Полагаю, вы не удосужитесь объяснить зачем?
- Мы должны обойти одну пещеру, чтобы не идти через неё.
- А почему нет?
- Она неустойчива. От малейшего шума может обрушиться потолок.
- Ох!
- Это одна из здешних опасностей.
- Ты мог бы не входить в подробности, старина, - сказал Силк, опасливо глядя на потолок. Он явно болтал больше обычного, и Гарион, тоже подавленный окружающим, хорошо его понимал. Некоторые люди не выносят замкнутых помещений, и Силк, видимо, принадлежал к их числу. Гарион тоже посмотрел наверх, и ему почудилось, что гора всей своей тяжестью давит на него. Не одного Силка, подумал он, тревожит мысль об этой каменной громаде.
Галерея вывела их в маленькую пещеру с зеркальным озером посередине. Оно оказалось очень мелким, сквозь воду просвечивала белая галька. В центре озера был остров, а на острове стояло здание в форме усеченной пирамиды, такое же, как в разрушенном городе наверху. Его кольцом окружали колонны, между которыми располагались белые, высеченные из камня скамьи. Светящиеся хрустальные шары свисали на цепях с потолка пещеры, футах в тридцати над головой. Свет их, хотя и тусклый, был гораздо ярче, чем в галерее, которую они только что прошли. К острову вела белая мраморная дамба, а в конце её стоял древний старик. Он смотрел на них.
- Яад хо, Белгарат, - сказал старик. - Гройя Ал.
- Горим, - отвечал Белгарат, кланяясь. - Яад хо, гройя Ал.
Он прошел по дамбе и тепло пожал руку старику.
Они заговорили на гортанном алгосском наречии.
Горим казался очень, очень старым. У него были длинные серебряные волосы и борода, снежно-белое одеяние. Была в нем какая-то просветленность, которую Гарион сразу уловил и понял неосознанно, что приближается к святому. Горим нежно простер руки к тете Пол, и, обменявшись ритуальным "Яад хо, гройя Ал", они обнялись.
- Спутники наши не говорят на твоем языке, мой добрый друг, - сказал Гориму Белгарат. - Тебя не обидит, если мы будем говорить на наречии внешнего мира?
- Отнюдь, Белгарат, - отвечал Горим. - Ал сказал нам, что люди должны понимать друг друга. Заходите все. Я приказал подать вам еду и питье. - Старик поглядел на каждого по очереди, и Гарион заметил, что глаза у него не черные, как у остальных алгосов, а синие, почти фиолетовые. Горим повел их к дверям пирамидального строения.
- Явилось ли на свет дитя? - спросил Горима Белгарат, когда они проходили в дверь. Горим вздохнул.
- Нет, Белгарат, нет, а я уже очень устал. Мы надеемся всякий раз, как рождается младенец. Но через несколько дней глаза его темнеют. Похоже, что Ал еще не собирается проститься со мной.
- Не отчаивайся, Горим, - сказал другу Белгарат. - Дитя явится - когда сочтет нужным Ал.