— Она сказала? — Обманчиво мягко уточнил советник.
— Да! — Выпалила ведьма. — Она пришла и попросила осветить ей путь! И я выбрала лучшую дорогу!
— Где она сейчас?
— Ты ее не найдешь. Она не сможет вернуться, пока не выполнит предназначение!
— А если не сможет? — На скулах у Хольта выступили желваки. — Значит, не вернется? Да вы понимаете, что вы сделали?! Вы понимаете, кто она, и что для нас значит?! У нее под началом армия! Понимаете вы, армия! И не лордских выродков, а дикарей, которые только и ждут, как начать резать друг другу глотки!
— Она сама захотела! — Захныкала ведьма.
— Как с ней спорить?! — Поддержала лекарка.
— Мне плевать. — Хольт резко вытащил из столба нож, еле удержавшись, чтобы не смазать им лекарку по лицу. — Если она не вернется через год, я отдам вас своим людям. И послежу, чтобы вы оставались живы как можно дольше.
— Высочайший лорд! — Мальчишка пробежал через двор и упал под ногами, облобызав грязный варварский сапог.
Хольт дернул ногой, чуть не разбив ему лицо.
— Встать! Чего тебе?
— Ваши люди нашли обитель сестер Смерти! Они готовятся принести жертву!
— Ну и что?
— Они не служат Троеликой!
— Мне-то что?
— Сгинь! — Велел мальчишке Дункан, влетая на замыленном коне во двор. — Лордский выродок, еще раз посмеешь унижаться перед сыном вольного народа, я схвачу тебя за ногу и разобью голову о камни.
— Что там за обитель? — Нехотя осведомился Хольт, не любивший спорить из-за богов.
— Сестры смерти готовят жертву. Сегодня перед рассветом!
— Откуда узнали?
— Разведали. Ох и красотки там, ты бы видел. Пощупаем их во славу Троеликой? Поваляем и в расход, или пусть полы тебе в замке моют, ты ж теперь лорд.
— Сестры Смерти? — Хольт рассмеялся. — Эти, пожалуй, вымоют.
— Научатся. — Отрезала безносая Пэг. — Я не для того прошагала все королевство, чтобы в замке лорда остаться служанкой.
— Поехали. — Хольт кивнул. — К вечеру там будем?
— Будем. — Заверил Дункан. — А с этими что?
Хольт обернулся на ведьму и лекарку.
— Пусть повисят два дня. Пить не давать, следить, чтобы не сдохли.
— Хольт, а Рут-то что скажет?
— Если все так, как я думаю, то поблагодарит.
Обитель сестер Смерти могли заметить только варвары, всю жизнь проведшие на вольном воздухе. Городской и даже деревенский житель ни за что не догадался бы, что нагромождение камней посреди леса — на самом деле обитель скорби и слез. Культ сестер уже умирал, и тем сильнее были последние его фанатики. Место было дикое, сюда старались не ходить, чуткий слух сына дикаре уловил тонкое многоголосое пение, пробивающееся сквозь камни. Сестры жили под землей, выходили только ночью, собирая страшную дань — по только что родившемуся младенцу каждый год. Их культ попирал Смерть, воплощавшуюся в избранную девочку. Смерть растили, невидимую солнцем, в камне, одинокую и дикую, а потом, когда она вступала в силу, ее жестоко убивали, прославляя жизнь, иначе самая жизнь могла погибнуть. Маленькая Рут однажды показывала Хольту разоренную обитель, и он до сих пор помнил ощущение пронзающей душу тоски и ледяного холода, сжимающего сердце.
— Не бойся. — Шептала Рут, успокаивающе гладя его руку, и ему дико было слышать, что она не обзывает его трусом. — Это просто камни. Отец убил всех сестер. Это просто камни. Они обещали, что он заплатит, но вот они все мертвы, а отец жив.
От этих камней веяло таким холодом, будто солнце никогда не светило им.
— Как туда войти? — Хольт проверил, хорошо ли выходит меч из ножен.
— Вон под тем деревом лаз. — Двенадцатилетняя разведчица Омра, гибкая и тонкая как тростник, показала на страшный выворотень. — Пройдет даже медведь, если подкопать корни.
— А Сиг? — Спросил советник, улыбаясь.
— Если Сиг пойдет первым, мы можем влететь в обитель, не слезая с коней!
— Пойдем тихо. — Азартно распорядился Хольт. — Сперва посмотрим, что они там творят.
Воплощенная Смерть ждала своей участи в каменном мешке, в котором невозможно было даже лечь. Сколько она себя помнила, вокруг были все те же камни, пение скорбных сестер, темнота, дым благовоний, да иной раз таинственное мерцание гнилушек. Смерть не знала, сколько ей лет, какого цвета ее глаза и волосы, как ее зовут, она не знала ничего и не хотела ничего, сестры властвовали над ней, насколько человек может властвовать над Смертью, и она чувствовала, что они ее боятся, потому что она была выше самой высокой из сестер и самой сильной, несмотря на то, что пила только воду и ела только хлеб. Ей было больно и холодно, но она не знала, что может быть по-другому.