— Да заткнись ты хоть сейчас!
Хольт разрезал на ней куртку и остатки рубашки.
— Не стой столбом! — Рявкнул он на Хмеля. — Обдери с этой тряпки! Надо перевязать!
По мнению наемника, перевязывать там было уже нечего, поэтому он замешкался. Хольт выругался, отпустил Тринидад и сам подошел к Инре. Наемник заметил, как изменился его взгляд, но это длилось мгновение. Лорд сломал наконечники стрел и стащил с них тело. Орудуя ножом, ловко срезал рубашку и бросил Хмелю, наемник поспешил разодрать ее на узкие длинные полосы. Ткань была хорошая и еле поддавалась. Сам Хольт между тем повел себя странно. Во-первых, он тщательно обыскал труп, во-вторых, срезал все знаки с куртки Инры. В ответ на недоуменный взгляд только с досадой отмахнулся.
— Воздастся ему эта кровь… — Тихо сказала Рут.
Ее собственная кровь из горла уже не вырывалась, а текла темной струей на подбородок, заливая шею.
— Заткнись. — Хольт снял с Инры куртку и прикрыл варварку, глаза у него подозрительно ярко блестели. — За что нам уже ни воздалось…
— Может, на коня ее и повезем потихоньку? — Рискнул предложить Хмель.
— Не довезем. — Хольт мотнул головой.
— Она умрет?!
— Умрет. — Подтвердил Хольт. — Все умрут, и она умрет. Но если Скала поторопится, то не сегодня.
— А что он сделает?
— Колдуна привезет. — Хольт осторожно усадил Рут спиной и положил ее голову к себе на плечо, чтобы не захлебнулась кровью. — Знаешь, сколько она раз умирала? Варвары так просто не сдаются.
— И что будет? — Туповато переспросил Хмель, глядя, как у варварки даже под слоем крови стремительно синеют губы.
— Неравноценный обмен. — Лорд свирепо сжал зубы. — Жизнь за жизнь. Так бы уйму народу пришлось грохнуть, в войну это было легче. А теперь и одного колдунишки хватит.
— Это Моррек! — У Хмеля перехватило в груди. — Ты даже не представляешь, насколько он силен! Он великий могущественный колдун…
— А она, — Хольт мотнул головой в сторону леса, — самая сильная ведьма на свете, воплощение Троеликой. А с ней парень, который всю войну прошел, от начала до конца. А это… — он погладил Рут по голове — Рут Тринидад, вождь варваров. Мы дождемся.
Глава 70. Монеты и бусины
Внутри все пекло. Зато спина леденела. Еще бы — на алтаре лежать. Рут не стала сразу открывать глаза, привыкая к знакомым ощущениям. И так каждый раз, поневоле поверишь в собственное бессмертие. И плата, которой это бессмертие покупается, однажды покажется донельзя ничтожной. Однажды, но не сейчас. Тем более не сейчас! Когда есть король…
Рут все же попыталась застонать, но получилось только какое-то невнятное мычание. В горло тепло плеснуло изнутри, во рту остался вкус крови, но не больше. Зато рядом кто-то зашевелился. Тринидад обрадовалась и застонала еще, хотела героически, будто сдерживаясь, но получилось так тонко и жалобно, что она сама сперва испугалась, потом разозлилась. Голову приподняли, к губам поднесли край деревянной обкусанной кружки. Рут еще не устала изображать умирающего героя, поэтому замычала уже протестующе, но кто-то видно решил, что лучше знает, как нужно обращаться с героями. Стало легче, но все равно, можно было бы проявить больше уважение к умирающему. И к его желаниям.
Глаза все-таки пришлось открывать, потому что велели приказным тоном, и Рут не утерпела посмотреть на нахала. Посмотрела. Теперь стон вышел вдвойне громче и натуральней. Гаррет обиделся.
— Ой уйди! — Причитала Рут, повергая демона в шок. — Нахал! Мерзавец! Ой, сейчас умру, уже умираю! За год надоел, сил нет, и подохнуть спокойно не дает!
— Рут! — В комнату ворвалась растрепанная ведьма и замахала над сестрой руками.
В животе полегчало, и Рут угомонилась, зато зверски заныла спина.
— Ну ничего себе она как может! — Удивился Хмель. — А с виду зверь-баба!
— Если так начинает, — рыжая провела ладонью над лицом сестры, погружая ее в сон, — значит, совсем плохо все.
— Да ладно! — Не поверил Хмель. — Когда совсем плохо, она орет…
Ведьма уставилась на него не хуже Тринидад, и наемник невольно попятился, пока не пульнуло молнией.
— Когда плохо, она молчит и бесится. Когда похуже — да, орет. Когда еще хуже — молчит и ничего не делает. А когда вот так, — ведьма кивнула на лежащее неподвижно быстро срастающееся из кусочков тело, — то начинается… я такое всего шесть раз видела. Она же не соображает, что ее с самой Дороги выдернули.
— А что там было, с Морреком? — Боязливо прошептал Хмель.