— Ты играешь? — Он указал на инструмент. — Поешь?
Нирра подняла его и сказала какое-то трескучее слово. Потом одну за другой дернула загудевшие струны.
— Не на золоте полей, чья трава густа, не у моря, где на скалах сверкает соль, — а у вражеского рва, на краю моста, наконец нашел тебя я, о мой король…
Слова она произносила очень четко, разделяя на склады, похоже, просто выучив, но без акцента.
— Я теперь уже предвижу, как верный скальд обрисует твою стать и изгиб бровей, и настроив на лады деревянный альт, понесет тебя как взятый в бою трофей! Прикрываясь твоим именем, по пути будет нищий…
Допеть не удалось, помешал кашель.
— Ты вообще понимаешь, о чем поешь, зелье?
В ответ она только вскинула инструмент, собираясь продолжить, но наемник решительно ссадил ее с камня.
— Пошли отсюда, пока ты легкие не выхаркала. Свобода свободой, но голову тоже надо иметь.
Нирра не поддалась, упираясь ногами. Хмель перестал ее тащить и собирался уже бросить, пусть делает, что хочет, но увидел, как она смотрит на свои бусы.
— Пойдем в замок. — Сказал он уже мягче. — Там тепло и камин. Можешь стащить покрывало с кровати и навертеть себе палатку, если так удобней. Кому будет лучше, если ты заболеешь? Ты понимаешь, нет?
Подумав он подобрал слова на варварском. Нирра осталась стоять. Но когда Хмель, все же, махнув на нее рукой, отправился в замок, она пошла за ним, ступая след в след.
Свадьба еще продолжалась, но можно было уже уйти. Обязанность стоять, не прикасаясь к еде и питью порядком утомляла, но статус надо было поддерживать. Варварки, пользуясь случаем, подносили Троеликой младенцев, кланяясь первой той ипостаси, которая была нужнее. Мужчины подносили для благословения оружие. Когда все отправились на ритуальное заклание жертвенного хищника, Рут поспешили сбежать.
— До чего ноги ноют. — Пожаловалась ведьма. — Сколько уж так стояли, а все тяжко, как первый раз.
— К такому нельзя привыкнуть. — Лекарка тоже растирала икры.
Рут, у которой болели не только ноги, но и спина, и живот, и голова, промолчала. Возможно, о ранах эти двое знали больше нее, но о боли — вряд ли. Когда она впервые увидела в зеркале свое тело, словно сшитое из лоскутов, то содрогнулась. Неровные багровые полосы расчерчивали живот, грудь и бедра. Зная, что за наряд ей придется надеть, ведьма постаралась скрыть шрамы на время, обещая вскорости, что их совсем не будет видно, но пока чары спадали, выявляя на белой коже красные рубцы, саднившие от синей краски. Благо Инра пощадила лицо, Моррек собирался отрезать ей голову и положить в банку. Две ее менее удачливые соплеменицы были рады освобождению. Бледный Хольт бережно вынес банки из шатра, как будто боясь причинить боль и долго рассказывал им что-то. Головы слушали внимательно, моргая ресницами и разевая рот, забывая, что не могут ответить. Потом их вытащили и положили на костер. Без магического раствора они пару раз недоуменно дернулись и блаженно закрыли глаза. Хольт потом еще несколько дней ходил сам не свой, терзая в пальцах стальной цветок, тайком вытащенный у Инры, пока не увидел Гаррет и не отобрал. И еще наорал, требуя вспомнить, трогал ли кто этот цветок после Хольта. В тот раз они все же не подрались.
— Ты хоть представляешь, что это такое? — Отдышавшись, спросил гворт.
— Стальной цветочек. — Хольт облизал расцарапанные шипами пальцы и насмешливо улыбнулся. — Последнее наследие славной леди Эрминфеи. Знаю я эту легенду.
— Как же. — Без улыбки возразил гворт. — Это адский цветок. Он живой. У нас такими венчают, понимаешь?
Рут посмотрела на окровавленные пальцы застывшего Хольта, до нее тоже дошло быстро.
— Так леди Эрмина и Скала…
— Я тебя умоляю! — Гаррет откровенно фыркнул. — Красавицы не влюбляются в чудовищ! Тем более так внезапно! Их связала кровь на этом цветке.
— И она же их развязала. — Хмуро добавила Рут. — Как там у вас говорят, пока смерть не разлучит?
— Кровь Эрминфеи была в Инре. Теперь нет никого из Дерквилей.
— Кроме самого Скалы.
— Он Дерквиль не по крови. — Возразил Хольт. Подумал и добавил, — Да и он не Дерквиль. Лордов больше нет.
Рут посмотрела на шипастый цветок, который Гаррет вертел в пальцах, не ранясь.
— У нас венчают навсегда, а не только до смерти.
— У нас тоже. Только этому цветку здесь не место. Все, что привезено из Ада, на этой земле меняется.
— Что например? — Заинтересовался Хольт.
— Листки. — Помялся демон. — Они считаются адской монетой. Их трудно подделать, они не круглые и чеканку сложно повторить. Но это не монета. Это действительно листья.