Глава 1. Кордия
Карлия, тюрьма святой Улии.
Кордия Роса сидела, привалившись спиной к холодной стене камеры, где провела три месяца. Девушка обхватила колени и цепи гулко звякнули. Плохо сросшиеся после пыток пальцы, ныли. Ее запястья посинели от наручников и покрылись корочками от многочисленных ссадин. Белокурые волосы паклей свисали с плеч. Из-за худобы выпирали ребра, но Кордии было все равно, как она выглядит. Какая разница, какой ее запомнят незнакомые ей люди?
Неделю назад состоялся суд, который признал ее виновной и приговорил к смерти. Жадно втянув в себя воздух, Кордия закрыла глаза. Завтра все должно закончиться. Ее казнят. Ей не хотелось представлять, какие мучения ее ждут. Она попыталась найти для себя утешение, но не смогла. В голове было пусто. Ее словно отключили от этой жизни. Она все видела, слышала, но не принимала участия, будто наблюдала за своей судьбой со стороны, и она не вызывала у нее сочувствия.
Проведя кончиками пальцев по сырой шершавой стене, Кордия подумала, что будь ее магия по-прежнему с ней, она смогла бы считать все те чувства, что здесь проживались, и сформировать из чужих эмоций силу, которая могла бы поддержать ее. Она умела работать с энергиями прошлого и извлекать из них основное. Это было похоже на мягкую глину, из которой можно слепить все что угодно, ведь энергия нейтральна. Умела — ключевое слово. Она потерпела поражение. Вот почему она здесь. У нее не получалось вспомнить, когда магия покинула ее. В тот момент, когда она пыталась открыть ад, после ареста или пыток. Она просто перестала чувствовать медный свет в солнечном сплетении. Он больше не отзывался ей. Сначала она подумала, что это из-за ограничений, что были в тюрьме для ведьм, но, пообщавшись с другими девушками, поняла, что это не так. Те, хоть и не могли пользоваться своей силой, продолжали ощущать ее. В душе же Кордии было тихо.
Потерев озябшие плечи, ведьма закашлялась. От холода и сырости кашель не проходил, становясь еще более надрывным. Он не давал ей спать по ночам, от него саднило горло, но девушка испытывала к нему благодарность. Он давал ей чувствовать себя живой.
От внезапно накатившей паники Кордии стало тяжело дышать. Тело боялось новой боли, оно устало испытывать боль. После пыток на ней живого места не осталось. Палачи пощадили только лицо и волосы — на случай, если вдруг ее отправят на витрину, она должна выглядеть привлекательно. Ведь тогда у них есть шанс на ней заработать. Но такой счастливый билет судьба для нее пожадничала. Кордия не злилась на нее за это. Она понимала, что это заслуженно. История о том, как невиновная попала за решетку, это не про нее. В памяти всплыли разрушенные дома и лица тех, кого она обездолила. Им было плевать, что это вышло случайно, что она никому не желала зла. Впрочем, на их месте ведьма думала бы точно так же.
Вдруг ей почудилось, что в камере есть кто-то еще помимо нее. Хотя единственные, на чью компанию она могла рассчитывать, были пауки и крысы, которых она ненавидела всей душой. Сквозняк коснулся ее лица, и она ощутила запах жаркого дня и раскаленной земли. Она вздрогнула и огляделась по сторонам. Кто-то будто прикоснулся к солнечному сплетению, где прежде жила ее магия и там вспыхнул жар. Кордия прижала руку к груди и тревожно огляделась. Она не понимала, что происходит. Это было похоже на призыв или послание. Без своей силы она не могла расшифровать его, но это несомненно было что-то важное. Но почему выбрали ее? Разве маг, сделавший это, не чувствует, что ее дни на исходе? Обычно подобные вещи для них очевидны.
Кордия попыталась вспомнить, что о подобном говорила ее наставница — Зоуи, но не смогла. Она знала, что должно быть воспоминание о чем-то, но пытаясь добраться до него, натыкалась лишь на черную стену, которую не могла преодолеть. Огонь в солнечном сплетении стал тише, но полностью не исчез. Кордия облизала потрескавшиеся губы и ощутила слабый привкус крови. Она не сомневалась: ее навестили. Это не было галлюцинацией. Но кто? Кому она могла понадобиться? На этот вопрос ответа не нашлось. Все, кому она могла быть нужна, мертвы.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Кордия узнала в них Матушку Дрю. Она была блаженной, которая могла приходить к заключенным, чтобы поговорить с ним и поддержать. Так начальство тюрьмы надеялось пробудить свет в заблудших душах и дать им надежду, хотя поначалу противилось ее визитам и приказывало стражам выставлять ее восвояси. Но с прошлого месяца она вдруг стала особенной, и ей даже стали оказывать поддержку. Стражи, вместо того чтобы ругаться, могли принести ей стул, видя, что ей тяжело стоять. А кто-то делился с ней едой. Кордия была всегда рада с ней поболтать, хотя эти беседы отнимали у нее все силы, ведь из-за пыток и болезни она была очень слаба.
— Матушка Дрю! — горячо прошептала Кордия, приближаясь к решетке. Нищенка в лохмотьях осторожно взяла ее за руку. Глаза у нее были яркие, темно-карие и так сияли, что трудно было поверить, что она старуха. Черный платок скрывал лоб, а нижняя часть лица была закрыта маской.
— У меня для тебя хорошая новость, — шепеляво проговорила Матушка Дрю. — Тебя берут на торги.
— Но это же… невозможно… — растерянно проговорила Кордия. На торги брали ведьм, совершивших мелкие правонарушения, когда те использовали магию и превысив ее резерв, например, устраивали пожар, наводнение или любую другую порчу имущества. По закону они продавались на торгах и их стоимость покрывала ущерб, который они нанесли. От уровня ведьмы зависело, куда она может быть продана — в больницу, на ферму, салон прорицания или купцу, чтобы защищать товары от краж и гниения. Но ее вина была куда серьезней. Да и приговор ей уже вынесли.
— Судьба не знает такого слова.
— Знаете, кто похлопотал за меня? — взволнованно спросила Кордия.
— Судя по тому, как изначально был непреклонен судья, это кто-то очень влиятельный, — понизив голос, сказала Матушка Дрю. — Кому не жалко было спустить целое состояние на подкуп.
— Имя неизвестно?
— Нет, конечно.
К щекам Кордии прилил румянец, и ей стало тяжело дышать.
— У меня нет таких друзей…
— А враги?
Ведьма пожала плечами, и ее сердце забилось чаще. И в ту же минуту ей стало страшно. Она только что смирилась с неизбежным, и вот все меняется… А вдруг это чья-то шутка? Она поверит, будет надеяться, а ее поведут на костер!
— Торги могут уготовить еще более худшую участь, — сказала она, глядя на Матушку Дрю. Ей хотелось усмирить радость от того, что у нее есть надежда на спасение. — Меня может купить молодой хирург, которому надо набивать руку.
— У молодого хирурга на тебя не хватит денег, — резонно заметила Матушка Дрю. — И не нужна ты ему. Тренироваться он может на трупах, которых в городе на любой вкус, да и купить их можно за копейки. А за тебя потребуют большую сумму. Так что возможно покупка тебя будет по зубам только Черному герцогу.
— Черному герцогу? — переспросила Кордия. Это прозвище показалось ей знакомым, но она не смогла вспомнить, где его слышала. — Кто он такой?
— Говорят, он правая рука короля… Ходит во всем черном и вроде как, у него нет лица. Зато есть все остальное, потому что девушки, с которыми он проводит ночь, либо бесследно исчезают, либо их находят настолько изуродованными, что хочется глаза себе выколоть… — звонко прошептала Матушка Дрю и ее глаза хищно сверкнули.
— Что же он с ними делает?! — ужаснулась Кордия. Она слышала о двух изуродованных трупах, которые нашли в лесу. Они были настолько обезображены, что стражи усомнились в том, что это дело рук человеческих.
— Развлекается, что же еще. Были слухи, что его невеста, узнав об этом, сбежала из-под венца. Ну, я бы на ее месте так же поступила.
— И он ее за это не убил? Раз он так жесток, то вряд ли смог смириться с таким унижением, — задумчиво проговорила Кордия, пытаясь представить себе Черного герцога.
— Наверное, и она этого боится, раз скрывается.
— Откуда вы все это знаете?
— Так люди же говорят, — Матушка Дрю слабо улыбнулась. — А я слушаю, запоминаю… Даже когда сама этого не хочу. Особенно, когда речь заходит о таких монстрах, как герцог.