Сидевший напротив гунна старший сын главы клана Луо отрицательно покачал головой. — Не стоит так беспокоиться благородный Ба-Чхэ. Пусть в главном гэре Вашего клана всегда будет гореть большой огонь. Ведь наши предки требуют постоянного поклонения. — Пышный хвост качнулся в знак согласия. — Поверьте, жара ни как не повлияет на нашу с Вами беседу. — Вороные волосы вновь колыхнулись. Длинное, худое лицо прорезала жесткая ухмылка. — Пусть зноя и пыли бояться жалкие цяны[13].
— Важные слова произносятся в тишине и комфорте. — Пальцы с длинными, изогнутыми ногтями поглаживали редкие усы, висящие двумя тонкими сосульками вокруг жабьего рта. Гун клана Чхэ мысленно надсмехался над вспыльчивым соплеменником, которого, царившее в гэре пекло, казалось, лишь распаляло. Он налил в фарфоровую пиалу горячий бульон и с поклоном протянул ее собеседнику. — Пейте достопочтенный данху, пока не остыло. Женщины моего клана варят баранину лучше всех. — Темные глаза старика бесстрастно следили, как мутные капли стекали с подбородка его гостя. Наконец, широкая ладонь провела по тонким губам, Та. Луо отставил чашку и улыбнулся. — Об искусной стряпне женщин клана Чхэ известно даже на далеком севере. Тем печальнее, — улыбка стала похожа на волчью, — что завтрашний вау-пау проведет клан Лио.
Гун молчал, что лишь подзадоривало Та-Луо. — Клан Лио слаб и маловлиятелен. Даже в наших краях. Что же говорить про всю страну аэрсов? В этом клане было всего лишь три перевертыша. — Мужчина возмущенно потряс указательным, средним и безымянным пальцами. — А теперь, говорят, нет ни одного. Но даже если их было полсотни. Разве хэнгэ-сику достойны уважения? В кого они превращаются? — Сардоническая усмешка скривила блестящие от жира губы. — В баранов. — Данху расхохотался, обнажив мелкие, похожие на разрезанные дольки гороха зубы.
— Вы преувеличиваете. — Старый гун попытался образумить гостя. — Хэнгэ-сику[14] — прекрасные войны. И не стоит оскорблять их тотем, между оленем и бараном большая разница.
Та-Луо раздраженно вскинул руки. — Хэнгэ-хё, хэнгэ-оками, хэнгэ-иноси, хэнгэ-кума разорвут этих рогатых недоперевертышей на куски. Их легко победит даже хэнгэ-оси и хэнгэ-ямонэко. Тем более с ними справятся, — мосластый кулак гулко стукнул в широкую грудь, — хэнгэ-шиса[15] клана Луо — самого могущественного на севере. Их перевертышам нет равных среди аэрсов.
— Хэнгэ-тора клана Чхэ, — улыбка хозяина перестала быть любезной, — им вряд ли уступят.
— Я не спорю с Вами благородный гун. — Та-Луо поспешил склонить голову. — Ваш тотем всегда внушал уважение, как и количество перевертышей в Вашем клане. Тем более странно, что столь важное событие как вау-пау проводится на землях столь незначительного клана.
— Вы опять за свое. — Ба-Чхэ начал сердиться. — Вы же знаете, что в этом году его должен провести один из северных кланов. Таков порядок.
— Клан Луо мог провести этот праздник куда лучше, — продолжал настаивать данху.
— В последнее время Лио порядком возвысился. Ваш отец гунн Фа-Луо согласился, что в этом году вау-пау провел клан оленей. — Ба-Чхэ хихикнул. — Или достопочтенный данху опасается, что первенство среди северных кланов перейдет к Лио.
Его собеседник немедленно вспыхнул. Рычание вырвалось из-за рта, однако усилием воли Та-Луо сумел подавить вспышку гнева. — Рогатые нам не соперники.
— Тогда чего Вы опасаетесь?
— Я слышал, что Лио хотят возобновить древнюю традицию выбора шаньюя. — Глаза данху лихорадочно блестели.
— У аэрсов их не было со времен Великого поражения, — заметил гун. — Тогда наши кочевья проходили значительно севернее, а южная граница империи трещала под натиском перевертышей. — Старик зажмурился и тихо выдохнул: — То были славные времена.
Данху придвинулся почти вплотную к костру. — Мне передали, что шаньюем гун Ди намерен сделать своего воспитанника Дзё.
— Мы все слышали про молодого ваньци[16] Лио, но не стоит столь опрометчиво верить пустым слухам. — Языки пламени вновь захотели вырваться из своей каменной тюрьмы жадно поедая подкинутые гуном кирпичи овечьего кизяка. На несколько мгновений в гэре стало светло как при дневном солнце. Гость и хозяин замолчали, отрешенно всматриваясь в разбушевавшийся огонь.
Первым затянувшееся молчание нарушил Та-Луо, который не скрывал раздражения. — Мне не довелось с ним встречаться, но мой отец недавно посетил их стоянку и сделался горячим сторонником этого Дзё. Его словно подменили. На собрании гунов он проголосовал за то, чтобы передать им право проведения вау-пау, хотя его распорядителем должен был стать наш клан.
— Ваш отец мудр. — Темно-карие глаза Ба-Чхе смотрели на собеседника не мигая. «Он выбрал правильную сторону, а ты нетерпеливый дурак».
— Мой отец стар и порой ему отказывает разум. — Последние слова вырвались у данху непроизвольно. Пытаясь загладить неприятное впечатление от сказанного, Та-Луо потянулся к пиале, на дне которой виднелись пленка застывшего жира.
— Ваш бульон наверняка остыл. — С улыбкой гун забрал у гостя изящную чашу. — Я налью Вам горячего. — Приоткрыв крышку медного котла, Ба-Чхэ зачерпнул ковшом густое варево. В нос ударило пряным запахом бараньего шуле. Передавая дымящуюся пиалу в костистую ладонь, он заметил: — Ваньци клана Лио стал очень популярен среди северной знати.
— И не только северной, — буркнул Та-Луо. — Этот мерзавец знает, чем умаслить гуннов. В их уши он поет одну песню, хотя и на разный лад. К отцу часто приезжают важные гости с разных концов наших степей. И все они в один голос говорят о предстоящем большом походе на цянов. И старики и молодежь толкуют одно и то же. Империя ослабла, Братство распущено и аэрсам пора объединиться и отомстить за столетия унижений и позора.
— А разве Вы считаете иначе?
— Клану Луо нужно думать, прежде всего, о своей безопасности. Наши кочевья расположены рядом с границей, а значит, мы больше всех пострадаем, если начнется большая война.
— Но в разговорах о слабости империи цянов есть немалая доля правды. — Миндалевидные глаза гунна цепко обшаривали молодое, безусое лицо. — Никогда еще эти северные варвары не были столь разобщены и беззащитны.
— Даже околевающий лев может перед смертью больно укусить.
— Разумеется, но если охотник окажется достаточно проворен и нанесет смертельный удар первым, лев сдохнет, не причинив ни кому вреда. — Обсуждение смерти тотемного зверя явно не нравилось Та-Луо, но доставляло явное удовольствие его собеседнику. Ба-Чхэ решил еще раз подразнить юного данху. — Кроме того, признайте, что львиная шкура весьма ценная добыча?
— Мой клан ни когда не охотится на львов, — отрывисто бросил Та-Луо. — Мне не хотелось бы думать, что задавая подобные вопросы Вы, благородный гун стремитесь оскорбить мой клан и меня лично.
— Как можно помыслить такое? — мысленно Ба-Чхэ заливался смехом. — В мои намеренья вовсе не входило обидеть столь уважаемого гостя. — Он прижал узкие ладони, с выгнутыми артритом пальцами, к груди. — Простите меня достопочтенный. — Гун опустил лицо, чтобы скрыть невольную улыбку.
Данху был явно рассержен, но желание продолжить разговор в итоге пересилило. — Неужели Вы считаете, что этот безродный выскочка может стать шаньюем? — В голосе юноши досады было не меньше чем негодования. — Дзё-Лио слишком молод и без поддержки клана и своего отца он ни кто. К тому же, как говорят, он ненавидит перевертышей. — Нечеловеческие зрачки Та-Луо свирепо дрожали.
— Люди болтают всякое. — Гнев собеседника мало трогал Ба-Чхэ. Он думал о своем. — Я слышал странную историю про первую встречу гуна Ди и его будущего воспитанника. — Сухие пальцы неторопливо перебирали агатовые четки. — Говорят, младенца защищали два неведомых зверя.
15
Хэнгэ-хё — люди-леопарды, хэнгэ-оками — люди-волки, хэнгэ-иноси — люди-вепри, хэнгэ-кума — люди-медведи, хэнгэ-оси — люди-бизоны, хэнгэ-ямонэко — люди-рыси. Хэнгэ-шиса — люди-львы. Хэнгэ-тора — люди-тигры.