- Кое-как наскребли деньжонок, купили недавно.
- Вот видишь? Не могу я сдать тебе квартиру.
- Приёмник-то тут при чём?
- Как – при чём? Ведь для него нужна антенна.
Я сразу смекнул, к чему он клонит.
- Теперь все устанавливают комнатные антенны. На крышу лазать нет никакой необходимости. Черепица ваша цела останется.
- Верно, такие антенны бывают. Но уличные все-таки лучше. Меньше помех, говоря… Ты сам знаешь, как с этими приёмниками: включил на полную модность, весь дом ходуном ходит. Другие жильцы взвоют: им покоя хочется, а тут грохот адски.
- Вы правы, эфенди. Есть такие бессовестные люди, что не считаются с соседями.
- Сам-то ты, может быть, безобразничать не будешь, но твои ребятишки уж точно начнут крутить ручки. Не сдам я тебе квартиру. У тебя и дети есть, и приёмник.
- Приёмник я продам.
- Моё слово твёрдое, сказано: «Не сдам!» - значит, не сдам. Чего попусту трепать языком!
Так-то вот. Проваливай, мой милый! Полный тебе отказ!
Очередная квартира тоже находилась недалеко от места работы. Обедать можно дома, лишние пятьдесят лир на квартирную плату останутся. Третий хозяин начинает с вопросов обычных, можно сказать – классических. Препятствия начинают, как правило, обнаруживаться к концу разговора, поэтому на вопрос: «Ты здешний?» = не долго раздумывая, отвечаю:
- Да, здешний. – У меня и впрямь есть кое-какие основания считать себя здешним.
- Зде-с-шний? – протянул он со значением. – И много у тебя родственничков?
- Да нет, не очень.
- Дядя по отцу есть?
- Есть.
- Тётя по отцу?
- Есть.
- Дяди по матери? Тёти по матери?
- Есть, есть!
- И все они будут таскаться к тебе в гости?
Слишком поздно уловил я заключённый в его словах подвох.
- Только по праздникам.
- Это, по-твоему, мало? В году два религиозных праздника. Не знаю, сколько уж там других. А у тебя дяди и тёти по отцу и по матери. И у всех, наверное, детишки. Да ещё внуки, соседи. Нет уж, спасибо, натерпелся я за эти годы, по уши сыт. Вечером гости заваливаются спать, будто у тебя общежитие какие. Нет, нет, не сдам я тебе квартиру. Да у меня и всего-то две комнатёнки. А тебе надо не меньше девяти. Чтобы все твои родичи могли удобно расположиться.
Опять осечка! Остаётся одно: селиться где попало, далеко ли, близко ли от работы – не важно. И какая цена – тоже не важно. В полицейском участке уже лежит постановление о том, чтобы нас выселить. Эх, только бы не попасться в одну их тех ловушек, которые так искусно расставляют домовладельцы. Мне казалось, что я приобрёл уже некоторый опыт. Но очередной мой заход оказался ещё неудачнее, чем предыдущие.
- Сколько вас? – поинтересовался хозяин.
- Я и моя жена.
- А дети?
- Они живут не с нами – с моим тестем, - сказал я и, думая, что он сейчас перейдёт к моим родственникам поспешил добавить: - У нас только и близких, что тесть. Да и с ним мы не в ладах. Из-за детей… К тому же мы нездешние, все родственники живут далеко отсюда… С детьми у нас всё в порядке. Сыну сделали обрезание. Дочь ещё мала для замужества. Был у нас, правда, приёмник марки «филлипс», но мы его сбагрили: никудышный оказался, ни Анкару, ни Стамбул не ловил. Только шум да треск. Теперь вот отдыхаем. Не надо возиться с установкой антенны, лезть на крышу. Оно и для вас лучше: черепица цела будет. Конечно, кое-кто устанавливает комнатные антенны, но от них, говорят, помех больше…
Смотрю, ухмыляется. Ну, думаю, умаслил я его.
- Очень хорошо, - говорит. – Квартирная плата у меня – сто двадцать пять лир. Беру я наличными, сразу за весь год.
Все, сорвалось дело.
- Я же служащий, - отвечаю. Где мне взять деньги сразу на двенадцать месяцев?
- Заплатить хоть за шесть. Я ведь лишнего не требую, только своё.
- Но мне-то платят жалованье ежемесячно.
- Это уж твоя головная боль.
- Заплачу сразу за два месяца.
- нет, это меня не устраивает. Я просил заплатить за год. А ты, видишь ли, можешь заплатить всего за два месяца. Нет уж, спасибо. В этой стране пока ещё хватает людей, которые могут выложить деньги наличными не только за один год, а хоть за десять. Ступай-ка ты с Богом!
Тут-то наконец я уразумел!.. Пустующих квартир – тьма-тьмущая, но все они не про нашу честь. Можно сбагрить приёмник, можно поторопиться с обрезанием сына, можно отречься от всех своих родных и близких. Можно даже загнать всё своё барахло и заплатить за шесть месяцев вперёд. Всё равно выищется какое-нибудь новое препятствие. Единственно, что мне остаётся: выпросить в обществе «Красного креста» палатку и разбить её на площади Ок.
Примечание:
Я не хочу, чтобы меня поняли превратно. Этот рассказ написан отнюдь не с целью рекламы для банковских дельцов, торгующих домами в рассрочку.