— Он не так глуп, чтобы вступать в связь с незамужними. Его могут заставить жениться!
Тон сестры не понравился Гильде: Элоиза говорила резко, даже раздраженно.
— Должно быть, маркиз искан женщину, в которую можно влюбиться, — несколько неуверенно предположила Гильда. — Может быть, ты как раз оказалась ею?
— Я почувствовала это с первой минуты! — кивнула Элоиза. — Но он никак не решится мне об этом сказать.
— И ты подумала, что твое внезапное исчезновение заставит его понять, как он тобой дорожит?
— На это я и рассчитываю, — ответила Элоиза. — Да он просто обязан это понять, черт его побери!
Гильда слегка поморщилась, услышав, что сестра употребляет такие крепкие выражения, и она поспешила перевести разговор на другое.
— Извини, я не предложила тебе с дороги ничего прохладительного.
— Да, я действительно хочу пить, — кивнула Элоиза. — В этом убогом месте можно раздобыть немного вина?
На мгновение Гильда остолбенела.
— Должно быть, в погребе найдется бутылка красного. По правде говоря, я не заглядывала туда с тех пор, как умер отец.
— Разумеется, не заглядывала, — сказала Элоиза. — Не могу представить, чтобы ты пила что-нибудь, кроме воды и молока.
Ее замечание совсем не звучало комплиментом.
— Если хочешь, — предложила Гильда, — г я налью тебе чаю.
— Придется удовольствоваться чаем, если больше ничего нет, — проворчала Элоиза. — Кстати, уже почти час дня, время ленча. Надеюсь, у тебя найдется что-нибудь перекусить?
— Есть свежие яйца, можно сделать омлет.
Могу предложить тебе немного холодной ветчины, сын миссис Хьюлет делает ее сам.
Элоиза сморщила носик.
— Не слишком аппетитно звучит. Лучше приготовь омлет. Если все равно ничего больше нет, утешимся тем, что диета благотворно влияет на фигуру.
Гильда молча взяла с кресла брошенную Элоизой дорожную пелерину и понесла ее в холл, чтобы повесить в старинный дубовый шкаф, где хранились на вешалках два отцовских плаща и ее собственное изрядно потрепанное манто, которое девушка надевала, когда наступили холода.
Пелерина Элоизы источала дивный аромат духов, несомненно привезенных из Парижа.
Повесив пелерину, Гильда поспешила на кухню готовить сестре омлет.
Ей не понадобилось много времени, чтобы разжечь огонь, поставить на плиту чайник и сковородку.
В кладовой осталось всего три яйца. Гильда напомнила себе, что завтра с утра надо сходить на ферму взять еще яиц.
На кухню вошла Элоиза, и Гильда снова с невольным восхищением подумала, как же она хороша. Модно уложенные золотистые волосы, большие голубые глаза — настоящая богиня Весны.
— Здесь ничего не изменилось, — недовольно произнесла Элоиза. — Я уже и забыла, насколько тут тесно. Такой старый дом! Как ты можешь здесь жить?
— У меня нет выбора, — ответила Гильда. — По правде говоря, я давно подумываю о том, чтобы продать этот дом: мне не по карману жить даже здесь.
Гильда заметила, как насторожилась Элоиза: видимо, испугалась, что сестра попросит денег.
— Отец что-нибудь тебе оставил? — спросила Элоиза минуту спустя.
— Пенсию перестали выплачивать сразу же как он умер, — ответила Гильда. — Если бы была жива мама, она, вероятно, имела бы право на его пенсию как вдова. Но на детей это не распространяется — В таких случаях молодой человек обычно идет работать, а девушка выходит замуж, — словно размышляя вслух, проговорила Элоиза. — Именно так тебе и придется поступить.
Гильда рассмеялась:
— Это решительно невозможно! Единственный неженатый мужчина в нашей округе — викарий, да и тому уже за семьдесят.
— Ну и что? По крайней мере брак с ним обеспечил бы тебе сносное существование! — заметила Элоиза.
Гильда снова рассмеялась. Впрочем, она прекрасно понимала, что Элоиза не шутит.
Сестра опустилась на табурет и внимательно посмотрела на Гильду.
— А знаешь, — задумчиво проговорила она, — мы с тобой очень похожи. Если бы ты дала себе труд немного позаботиться о своей внешности, то без труда смогла бы привлечь внимание какого-нибудь эсквайра. Но платье, которое ты носишь… Это просто ужасно!
— Я знаю, — пробормотала Гильда, — но одежда — последнее, что я могу себе позволить.
К чему мне быть элегантной, если я умру от голода?
— Неужели все действительно обстоит настолько плохо?
— Даже хуже, — попробовала пошутить Гильда.
Элоиза вздохнула:
— Я могла бы прислать тебе несколько своих платьев, которые я уже не ношу. Ее светлость, хоть и ужасная зануда, все-таки при всем при том очень щедра и хочет, чтобы я всегда выглядела безупречно.
— Она и правда была очень добра к тебе, — заметила Гильда. — В конце концов ведь она сама предложила тебе пожить у нее.
Несколько секунд Элоиза молчала, а потом небрежно произнесла:
— Вообще-то это была моя идея.
— Твоя? — изумилась Гильда. — Ты хочешь сказать… ты имеешь в виду…
— Я ей написала, — перебила Элоиза. — Она моя крестная. Никто не хотел меня понять. Остаться жить в этой дыре означало похоронить себя заживо.
— Но… как ты… на это… решилась? — растерянно спросила Гильда.
— Кто не рискует, тот не побеждает, — усмехнулась Элоиза. — Я написала ей такое письмо, которое растрогало бы даже статую. Написала, как тоскую без мамы, как я несчастна, какие терплю лишения и как меня не любит отец.
— Ах, Элоиза, как ты могла пойти на такую ложь? Ты же знаешь, что папа обожал тебя! Ты была первым ребенком. Мама всегда рассказывала, как они были счастливы, когда ты родилась.