Девушка посмотрела на него. Он так был похож на Барри, что ей пришлось бороться с желанием крепко прижать мальчика к себе.
– Я так не думаю, Питер. Иногда это помогает. Плохо плакать, когда ты хочешь сделать что-то, а тебе говорят, что это нельзя.
Питер хихикнул. Оглянувшись посмотреть, не подслушивает ли их Джоанна, он подвинулся поближе к Сью и прошептал:
– Мы знаем, кто так делает, да, Сью?
– Да, знаем, – прошептала она в ответ, приложив палец к губам. И из-за этой маленькой реплики, сразу напомнившей ей о Барри, Сью стало еще труднее контролировать свою нежность.
– Она еще маленькая, – продолжал Питер. – Но она скоро вырастет. – Точно такую же фразу Барри произнес много лет назад, когда Сью рыдала из-за того, что ее приемная мать вышла замуж за дядю Уоррена… «Ты очень мала, Сью, – прошептал тогда Барри, держа ее за руку. – Но ты научишься жить с этим. Только сначала будет тяжело».
Иногда Сью ощущала беспокойство. Она не должна выказывать предпочтение Питеру, это было бы непростительно. Но глубоко в своем сердце она знала, что больше любит Питера. Почему? – часто размышляла она. Потому ли, что он так похож на Барри? Или она просто ставит Питера на место, где хотела бы видеть Барри?
Она никогда не вмешивалась, когда Фантазия плакала. Ей не хотелось возбуждать ревность домоправительницы. К тому же Питер и Джоанна нуждались в ней сейчас больше, чем эта малышка.
Иногда Энтони провожал ее до отеля по вечерам, но Сью по возможности старалась избегать этого. Мисс Кетчкарт была с ней отстраненно-холодна, Фергюс поддразнивал ее все чаще и чаще, миссис Хансон пару раз изрекла довольно мерзкие ремарки, так что Сью благоразумно решила: лучше, если ее как можно меньше будут видеть с Берджесом.
Однажды вечером, когда Сью тихо выскользнула в открытое французское окно, чтобы Энтони не услышал, как закрывается входная дверь, – он всегда это слышал и затем следовал за ней, – она наконец признала правду. Ей вовсе не было дела до того, что думают миссис Хансон, Урсула Кетчкарт, Фергюс и все остальные, просто Энтони постоянно задавал такие вопросы, на которые ей трудно было ответить, не объяснив истинных причин своего пребывания на острове.
Но стоило Сью об этом подумать, как она услышала голос Энтони. Он окликнул ее, и Сью пришлось остановиться и подождать его.
– Как идут дела? – спросил Энтони.
– Отлично, – улыбнулась она. – Просто отлично.
– Я видел, что Питер входил в воду.
– Это была его собственная идея, – сказала Сью, с удивлением глядя на Энтони. Значит, он все-таки интересуется племянником? Люди могли говорить о Берджесе все что угодно, но Сью теперь не было до этого никакого дела. – Я не хочу торопить его. И я знаю, что мне нужно делать. Я собираюсь признаться ему по секрету, что никак не могу научить Джоанну плавать, что, к сожалению, она не доверяет мне так, как ему. Понимаете, Питеру нравится играть роль этакого патриарха. Он ведет себя точно как… – И вновь Сью заставила себя замолчать, осознав, что едва не упомянула имя Барри.
– Как я? – спросил Энтони.
– Нет, – быстро ответила она и заметила, что Энтони нахмурился.
– Интересно, что вы имели в виду под словом «патриарх»? Не могли бы вы объяснить? – холодно спросил он.
– Ну, патриарх – это глава большой семьи, человек, который любит и защищает своих близких. И, помогая им, он испытывает огромное счастье.
– Возможно, им пойдет на пользу, если они сами будут заботиться о себе.
– Вы просто не представляете, как это прекрасно, когда ты можешь кого-то любить.
– А кого любите вы?
– Питера и Джоанну. И Фантазию.
– Забота о детях делает вас счастливой? – скептическим тоном осведомился Энтони.
– Да. Наверное, вы никогда и никого не любили? Видимо, у вас такая насыщенная жизнь, что вам и не нужна любовь. У вас было счастливое детство?
– Настолько счастливое, насколько это вообще возможно. Наши родители были богаты. Мать меня обожала, а отец больше любил сестру и чересчур баловал ее. Она совсем испортилась, и чем больше имела, тем больше хотела. А у вас было счастливое детство, мисс Митчелл?
– Нет. Как я вам говорила, мои родители погибли, когда я была совсем ребенком. Меня удочерили, и несколько лет я была очень счастлива. Но затем мой приемный отец, которого я обожала, умер, и все стало совсем по-другому. Моя приемная мать не была… в общем, она до сих пор не интересуется мной. Она вновь вышла замуж, и мир для меня окончательно перевернулся, пока я… – Сью потрясенно замерла. И вновь она чуть было не произнесла имя Барри. Поспешно взяв себя в руки, она продолжила, надеясь, что Энтони ничего не заметил: – Пока я не научилась жить с этим. Ей не стоило удочерять меня. Думаю, это была идея моего отца… я имею в виду, приемного отца. Я не слышала о ней уже несколько лет.
– Вы когда-нибудь ей писали?
«Совсем как Хью!» – мятежно подумала девушка и сердито взглянула на Энтони:
– Я ответила бы на ее письма.
– Возможно, она писала, но письма затерялись в пути.
Удивившись, Сью нахмурилась:
– Да, полагаю, такое могло случиться. И это могло бы объяснить, почему я не знала… – Она замолчала. Она чуть было не сказала – «что Барри умер».
– Почему вы всегда называете эту женщину «моя приемная мать»? – спросил Энтони.
– Потому что она никогда, ни на один миг, не давала мне забыть, что я не ее ребенок и что я должна быть ей благодарна.
– А вы были ей благодарны?
– Да, пока папа… я всегда звала его так… был жив. Она заставила меня называть ее «тетушка» и никогда не позволяла забыть…
– Возможно, ей было горько, что она не могла иметь своих детей? – спокойно предположил Энтони.
Сью удивленно посмотрела на него:
– Я никогда об этом не думала. Наверное, видя меня, она всегда вспоминала, что я не ее ребенок. – Она задумчиво покачала головой. – Я никогда об этом не задумывалась, – медленно произнесла она. – Я знаю, что они много лет собирались завести детей, объездили всех специалистов… – Сью вновь посмотрела на Энтони. – Знаете, возможно, вы правы.
Он улыбнулся и взял ее за руку:
– Это уже победа. Обычно я всегда не прав в ваших глазах. Нам лучше продолжить путь, иначе мисс Кетчкарт начнет щелкать хлыстом!
На следующий день, когда Берджес вошел в детскую, Сью была сильно удивлена. Питер и Джоанна сидели за столом, раскрашивая картинки в книжках, которые она выбрала для них в Виктории. Обычно в это время они во что-то играли, но сегодня дети сами выбрали рисование.
– Я собираюсь отсутствовать пару недель, мисс Митчелл, – сказал Энтони. – Надеюсь, у вас все будет в порядке?
– Уезжаете? – спросила Сью.
Голос ее звучал немного встревоженно, и Энтони нахмурился:
– Вас что-то беспокоит?
Сью заколебалась. В последнее время Фантазия очень много плакала. Нужно ли сказать Энтони об этом? Наверное, благоразумнее пока ничего не говорить, чтобы не причинять неприятности Марии и Колетт и не нарушать тихой и спокойной жизни в этом большом доме, который, как ей сначала казалось, принадлежал Барри, но, как потом сказал Питер, был дядин. Да и не стоит поднимать шум из-за того, чего, возможно, и не существует. В конце концов, у малышки могут резаться зубки. Такого же мнения была и мисс Инман, когда Сью попросила ее совета.
– Нет, ничего, – ответила она. – Надеюсь, вы приятно проведете время. Дети, пожелайте вашему дяде счастливого отпуска.
– Это не отпуск, – улыбнулся Энтони. – Я лечу в Нью-Йорк, а затем в Берген. Долго не задержусь.
Сью импульсивно протянула руку.
– Не слишком переутомляйтесь, мистер Берджес, – сказала она. – И развлекайтесь побольше.
Он пожал ее руку, и внезапно с ними рядом оказался Питер. Мальчик протянул Энтони свою маленькую ладошку.
– Желаю вам хорошо провести время, дядя Тони.
Энтони Берджес торжественно пожал племяннику руку. Подошла Джоанна и, запрокинув головку, подставила ему свою щечку.