Кэти, погруженная в размышления, вздрогнула и поспешно встала. Работать. Только работать. Учеба помогла ей забыть Роберта, работа не позволит думать об этом Алане.
Утром, устав с дороги, юноша спал долго. Кухарка Дора возилась на кухне — готовила вкусный завтрак для гостя.
Миссис Харди вздыхала:
— Милосердный Боже, как он похож на отца в молодости…
— А я, оказывается, хорошо помню ваш дом, — сказал Алан, когда они все уже сидели в столовой. — Библиотека, кабинет мистера Харди, потом эта уютная гостиная с лестницей, ведущей наверх… Лаура улыбнулась:
— На Рождество вы с Марианной всегда с таким нетерпением ждали, когда вас позовут к елке… Хотя ты изо всех сил делал вид, что тебе абсолютно все равно и ты уже слишком велик для подобных забав.
— Да, — засмеялся юноша. — Хотя тогда я совсем не обращал внимания на свою кузину, — он лукаво взглянул на Марианну. — Тетя, мне не хочется заниматься делами с первого же дня. Кроме того, я приехал раньше и заслужил небольшой отдых. Может быть, я смогу хоть теперь искупить свою давнюю вину и сводить сестренку на прогулку?
— Скорее, это она тебя поведет. Думаю, ты не настолько хорошо помнишь Лондон. — Миссис Лаура положительно не могла отказать племяннику и дала разрешение на прогулку.
После завтрака Алан встал из-за стола, подошел к окну и вдруг замер.
— Кто это? — удивленно спросил он.
У соседнего дома остановилась машина. Из нее вышел молодой мужчина. В дверях дома появилась Беатрис Уэйн — высокая, надменная, в роскошном платье и шиншилловой накидке. Она кивнула мужчине, протянула ему руку для поцелуя, в он распахнул перед ней дверцу машины.
— Это наша соседка, мисс Уэйн, — неприязненно ответила тетка. — Особа из высшего света…
Алан ничего не ответил.
— Когда я была молода, — усмехнулась миссис Харди, — такие платья носили только… — Она осеклась, посмотрела на дочь, вздохнула и честно закончила: — Такие платья вообще не носили…
Глава 4
Поезд замедлил ход и остановился. Пассажиры двинулись к выходу.
Немолодой человек с серьезным лицом и седыми висками на несколько секунд задержался на перроне, раскуривая сигару. Удостоверившись, что на него не обратили внимания, он направился к выходу.
По-видимому, незнакомец оказался в Рединге впервые, потому что некоторое время плутал по улицам (впрочем, ничего не спрашивая у прохожих), но наконец, облегченно вздохнув, он решительно направился к небольшому ресторану.
В этот час народу в ресторане было немного. Странный посетитель задержался в дверях, внимательно оглядывая зал.
Увидев за стойкой светловолосого молодого человека, приезжий вздрогнул: «Поразительное сходство… Может получиться. Только надо все правильно рассчитать…»
В свою очередь, парень за стойкой заметил незнакомца и косился на него с подозрением: почему это тот стоит на пороге, не заходя внутрь, и так пристально осматривает всех?
— Я могу чем-нибудь помочь, сэр? — обратился он к приезжему со всей возможной вежливостью.
Пожилой человек вздрогнул. «Господи, и голос…»
— Мистер Ноэль Гордон?
— Да, чем могу служить?
— Я бы хотел поговорить с миссис Эдной Фрост. И с вами, — незнакомец протянул молодому человеку визитную карточку: «Филипп Эдвардс, адвокат»
Филипп Эдвардс не любил Джеймса Гордона.
Как-то раз они с друзьями сидели в ресторане, и Эдвардс заметил карикатуристу Пензеру, что тот в последнее время слишком уж увлекся спиртным. Пензер, тогда уже действительно начинавший спиваться, хрипло рассмеялся в ответ:
— Да, я пью, черт возьми. Но, по крайней мере, не держу ни на кого зла. А ты капли в рот не берешь…, а ради денег и карьеры перегрызешь глотку кому угодно… и в первую очередь — своему боссу Гордону…
Пензер угодил в больное место. Эдвардс полагал, что в жизни ему не повезло. Он был уверен, что достоин большего, нежели прозябание в адвокатской конторе или работа на какого-то надменного богача. Кроме того, в его отношении к Гордону была изрядная доля зависти. Тот мог гордиться не только большим состоянием, но и старинным английским родом, а также связями с аристократией и деловыми кругами Англии. Его жена Оливия, дочь крупного финансиста Адамса, считалась одной из самых красивых женщин Нью-Йорка.
Кроме того и это признавали все — Джеймс Гордон был на редкость удачлив в делах.
Эдвардс был слишком благоразумен, чтобы пытаться как-то повредить своему клиенту или прокручивать за его спиной финансовые махинации. Везение, сопутствующее боссу, раздражало завистливого Эдвардса, а неудачи и огорчения Гордона порой даже радовали.