Осторожно высыпает купец выручку в глиняный горшок и затемно, когда никто не видит, зарывает в укромном местечке—все-таки, думает он, так надежнее.
Но кто может знать, когда и откуда придет беда! Глядишь, непроворный челядинец забыл затушить лучину, а ночью дом загорелся, вспыхнула соломенная крыша, рухнули пылающие стропила, погребя под собой всех, кто спал. Или подкралась болезнь, и, прометавшись в бреду двое суток, наш купец умер и не успел перед смертью никому сказать про зарытые деньги. Или налетели поутру печенежские конники, связали ему за спиной руки и погнали на свои становища, чтобы затем продать греку-работорговцу. Только и остался от него осиротелый клад, зарытый в земле, — а где, никто не знает.
В древности и в средние века не было ни сберегательных касс, ни несгораемых шкафов. Заведутся у человека деньги — он обычно прячет их в землю. Есть у римского писателя Плавта комедия про старика, который неожиданно разбогател: подбросили ему кубышку, полную денег. И сразу же кончилась его спокойная жизнь — дни и ночи проводил старик, не смыкая глаз и поджидая воров: то спрячет свою кубышку у очага, то зароет в саду, то в одном месте скроет, то в другое перепрятывает.
В те времена возникла притча о господине, который собрал своих рабов и роздал им таланты, — а талантом называлась на Ближнем Востоке крупная денежная единица. И вот иные рабы употребили свои таланты в дело, но один из них решил приберечь деньги и закопал их. Прошли годы, и снова собрал господин своих рабов и спросил у них отчет — и одни из рабов ответили, что они, мол, умножили свои таланты, и господин хвалил их. А раб, закопавший полученное серебро, ничего не мог показать господину, кроме тех денег, которые тот когда-то ему дал, ибо откуда было получить прибыль, если он зарыл свой талант в землю.
В наше время слово «талант» приобрело иное значение, и когда мы говорим «зарыть таланты в землю», то вкладываем в эту фразу иной смысл. В древности же и в средние века таланты зарывали в землю в самом буквальном смысле — в надежде, что в земле они будут сохраннее. Зарывание кладов было в ту пору обыденным явлением. И иной раз клады, так и не отрытые их хозяевами, оставались лежать в земле, покуда — то ли благодаря случайности, то ли при систематических раскопках — их не удалось обнаружить.
Старые деньги находят не только в виде кладов. Археологи обнаруживают их, раскапывая древние города или погребения. В этом нет ничего удивительного: ведь жители городов древности и средневековья нередко теряли монеты, они закатывались под пол дома или в сточные канавы. И вместе с покойником подчас погребали монету: кто его знает, может бы на том свете ему понадобятся деньги.
По поверьям древних греков, загробное царство отделено от земного мира полурекой-полуболотом Ахеронт. Когда печальный караван-мертвецов прибывает к Ахеронту, они должны сбросить с себя на берегу все земное; пышные одежды и лохмотья, богатство и славу — и уже в таком виде их грузят на небольшой кораблик, чтобы отвезти в страну, откуда нет возврата. Но перевозчик Харон, управляющий этим корабликом, как и все перевозчики, не хочет работать бесплатно: с каждого мертвеца он взимает плату – обол, мелкую медную монету. Поэтому греки, погребая покойника, клали ему в рот обол – чтобы было чем уплатить Харону. Греческий писатель Аристофан в шутку рассказывает о рабе, у которого не было обола и которому под кваканье лягушек пришлось бежать бегом вокруг Ахеронта, чтобы догнать своего господина, ехавшего в ладье Харона.
Перевозчик Харон.
Но вот монета извлечена из земли. Давайте-ка спросим у нее, не расскажет ли она о прошлом. Оказывается, расскажет — только у монеты свой язык, и понимают этот язык специалисты-нумизматы.
Что греха таить, у нас принято посмеиваться над нумизматами как над людьми, занимающимися столь же бестолковым делом, как собиратели спичечных коробков или (и такое бывает!) старых керосиновых ламп. Над нумизматами потешаются давно: еще в средневековой прусской хронике мы встретим пренебрежительный отзыв об одном из первых собирателей монет — Стефане-Матфее из Нёйденбурга (он жил в конце XV века), который хотел создать коллекцию денег, выпущенных во всех странах мира, — по словам автора хроники, он делал это «из глупости», хотя и был весьма пожилым человеком.