Римляне и презирали гладиаторов и боялись их: недаром во время тренировок они разрешали гладиаторам сражаться только деревянными мечами, а настоящее оружие выдавали лишь перед выходом на арену. Но вместе с тем их мужеством восхищались, их имена и число побед знали все городские мальчишки, их изображения рисовали на стенах, сопровождая надписями — то восторженными, то презрительными.
Гладиаторы выступали в самом разнообразном вооружении. Были среди них фракийцы в шлеме и высоких поножах, с кривым мечом и обычно с маленьким круглым щитом. Были гопломахи, которые надевали поножи только на одну ногу, но зато прикрывались большим щитом; меч гопломаха был прямым и коротким. Были мурмиллоны с изображением рыбы на шлеме; ретиарии без шлемов, вооруженные только сетью и трезубцем. Были еще всадники и есседарии, сражавшиеся на колесницах. У всех гладиаторов грудь и спина оставались открытыми: они защищались только щитом, и горе тому, кто, раненный, выронит щит из рук.
Пара за парой выступали гладиаторы на арене: в Риме иногда во время пышных празднеств в амфитеатре показывали сотни гладиаторских пар. Раненый боец имел право просить пощады у зрителей, и, если те поднимали пальцы вверх, его жизнь была спасена, но нередко толпа хотела видеть смерть и, опуская пальцы вниз, требовала, чтобы противник добил раненого.
Теперь мы возвратимся к помпейской надписи, с которой начали.
Эта надпись — афиша, сообщающая о гладиаторских боях; только человек, переписав на стене афишу, пометил для общего сведения результат сражений. Давайте теперь расшифруем ее.
В тот день в первой паре сражались фракиец (Ф), по имени Пугнакс, против мурмиллона (М) Муррана; оба вышли из школы Нерона (Нер), и оба до этой встречи трижды (III) выходили на арену; выиграл (в) встречу Пугнакс, а Мурран погиб (п): видимо, он не вызвал к себе сострадания и пальцы помпейцев безжалостно опустились вниз.
Во второй паре гопломах (Г) Кикн, уже выступавший в девяти поединках, сражался против опытного бойца-фракийца Аттика, участвовавшего в четырнадцати встречах; оба прошли подготовку в школе Юлия Цезаря (Юл); победа досталась Кикну, но Аттик был отпущен (о), его пощадили.
В третьей паре сражались есседарии-колесничие (Есс). Осторий, за плечами которого была уже пятьдесят одна встреча, потерпел поражение от юлианца Скилакса, но был отпущен.
На стенах помпейских домов много надписей иного рода: значительная часть их появлялась накануне выборов должностных лиц, когда стены штукатурили заново, а затем опытные писцы покрывали их бесконечными призывами и напоминаниями. «Соседи, проснитесь и голосуйте за Амплиата», — читаем мы на одной из надписей, а на дверях дома некоего Руфина было начертано недвусмысленное обещание: «Выбирайте эдилом Попидия Сабина, честнейшего юношу. Руфин, поддержи его, и он тебя выберет».
Помпейские надписи не были рассчитаны на долговечие: уже через несколько месяцев был бы, конечно, забыт мурмиллон Мурран, погибший во время своей четвертой встречи от руки фракийца Пугнакса. И надпись, призывавшая Руфина выбрать эдилом (должностное лицо, ведавшее благоустройством города) юного Попидия Сабина, была бы вскоре замазана штукатуркой, если бы не извержение 79 года, уничтожившее Помпеи, но сохранившее стены домов и сделанные на стенах надписи. Тот, однако, кто хотел оставить память о себе на долгие годы, писал не на штукатурке, а на более прочном материале.
В Северной Италии, недалеко от впадения реки По в Адриатическое море, лежит маленький городок Равенна, который в V столетии н. э. был столицей Италии. Город обладал удобной гаванью и мощными стенами, а окружавшие Равенну болота оставляли лишь один-единственный проход к городу, что делало его почти неприступным. Два с половиной года с суши и с моря осаждал Равенну король остготов Теодорих, и только голод принудил осажденных сложить орудие. С таким трудом завоеванный город король остготов сделал своей столицей, здесь он был погребен в круглом храме с куполом, изваянным из огромного камня.
Летом 1909 года город Теодориха посетил русский поэт Александр Блок. Он увидел здесь великолепные церкви, украшенные мозаикой, и гробницу Теодориха, напоминавшую о былом величии Равенны. Но современный городок был тихим и пустынным захолустьем: