Книгопечатание, таким образом, позволяет очень точно передавать авторский текст: недаром лучшие типографы эпохи Возрождения вывешивали у своих мастерских листы печатающихся книг и платили щедрую премию тем, кто смог бы найти хоть одну опечатку. К тому же при книгопечатании, тщательно проверяя один экземпляр корректуры, мы вносим исправления в весь тираж, то есть во все экземпляры книги.
Совсем по-иному обстояло дело, когда книги приходилось переписывать от руки. Даже если копии делались при жизни автора, он, разумеется, не мог прочитать все экземпляры, а ведь каждый экземпляр переписывался другим писцом, и в каждом могли быть свои ошибки. К тому же при переписывании папирусных свитков писец работал под диктовку, не видя текста, — и это тоже увеличивало угрозу появления описок.
А ведь большая часть дошедших до нас рукописей переписана много веков спустя после смерти авторов! Почти все сочинения античных писателей сохранились только в средневековых рукописях, да и тексты средневековых сочинений обычно доходят до нас лишь в более поздних копиях. Представьте себе текст трагедий греческого драматурга Софокла, написанных в V веке до н. э. и дошедших до нас в рукописи X века н. э. Конечно, копия X века сделана не с авторского оригинала, но с какой-то копии, а та, в свою очередь, с другой, более ранней копии, — ведь между Софоклом и писцом сохранившейся рукописи лежат пятнадцать столетий. Как при игре в испорченный телефон — от копии к копии, естественно, ошибок и описок становилось все больше и больше, и в дошедшем до нас тексте неминуемо должно быть много искажений. К тому же нередко бывает, что переписывает рукопись недостаточно грамотный человек, плохо понимающий текст, не умеющий разобрать сокращения, путающий буквы.
Так возникает следующая задача, стоящая перед ученым: он должен не просто прочитать текст, но и по возможности исправить его, приблизить к авторскому оригиналу.
Задача облегчается в том случае, если сохранилось несколько копий одного и того же текста: ошибки одной рукописи могут быть исправлены при сопоставлении с другой. В одной рукописи византийской поэмы о Дигенисе Акрите мы неожиданно наталкиваемся на строку, сообщающую, что отец героя был похоронен с большой радостью. Можно догадываться, что текст в этом месте испорчен: наверняка автор имел в виду нечто иное. Однако что именно? Отыскиваем соответствующую строку в другой рукописи этой поэмы. И что же? Оказывается, писец спутал слово «дорифория» — свита, эскорт и «перихария» — большая радость. Значит, отца Дигениса похоронили вовсе не с большой радостью — просто за гробом шла его свита. Первая рукопись поэмы, в свою очередь, может помочь исправить ошибки, имеющиеся во второй, где мы, например, читаем при описании красот принадлежавшего Дигенису парка: «Яйца павлинов и других всевозможных птиц». При чем здесь птичьи яйца? Неужели византийские феодалы украшали свои парки птичьими яйцами? Сравниваем с первой рукописью, и оказывается, что в оригинале стояло не «яйца», а «сверкание» (по-гречески «авги» — блеск, заря, а «авга» — яйца). Значит, великолепные сады Дигениса украшал блеск павлинов, а не павлиньи яйца.
Но далеко не всегда рукописные ошибки исправляются так легко. Далеко не всегда, встречая в рукописях разночтение, мы можем легко решить, какая рукопись дает правильный текст, а какая испорченный. Важнейший источник для изучения внутренней жизни Киевского государства — «Русская правда»; оригинал ее до нас не дошел, но зато мы располагаем более чем сотней списков «Русской правды». И вот в некоторых списках сказано, что за убийство крестьянина-смерда и холопа (дворового) взимается 5 гривен.
Если принять этот текст за первоначальный, то окажется, что в Киевской Руси положение смердов было чрезвычайно приниженным, ибо их приравнивали к холопам и за убийство смерда взимали низкий штраф.
Но в других списках эта статья «Русской правды» читается иначе: «А за смердии холоп 5 гривен», то есть штраф в 5 гривен взимается не за убийство смерда, а за убийство смердьего холопа — холопа, принадлежащего смерду. При таком чтении выходит, что положение смердов было сравнительно привилегированным, ибо у них имелись собственные холопы.
Только тщательно анализируя все списки «Русской правды», удалось заметить, что в более ранних копиях Iречь идет о смерде и холопе, тогда как «смердий холоп» появляется позднее, в результате ошибки писца.
Следовательно, ученый не может ограничиться тем, что правильно прочитает имеющуюся у него под руками рукопись. Нет, он должен собрать сведения обо всех рукописях, передающих интересующий его текст, определить, какая из рукописей является лучшей, и прочитать текст на основе этой рукописи с учетом тех исправлений, какие можно сделать по другим сохранившимся копиям. Вот тут-то как раз и важно выяснить, какие рукописи были переписаны раньше, а какие позже, ибо ранние рукописи обычно ближе к оригиналу и, следовательно, лучше, нежели поздние списки; впрочем, в некоторых случаях поздняя рукопись может оказаться лучше ранней — если она, например, списана непосредственно с оригинала.