Сразу же после этого среди граждан Константинополя началось тайное недовольство: распространялись слухи, будто новый император отдал крестоносцам сокровища почти всей Греции и собирается разграбить все государство, чтобы оделить своих западных друзей. Царевич Алексей, продолжает Гунтер, огорчался, видя, сколь недостойно ведут себя его подданные и насколько неверными людьми они себя выказали; он помнил о клятвенном обещании крестоносцам — уплатить деньги.
Некий Мурцифло возглавил заговор и собственноручно убил Алексея, говоря, что пусть лучше тот погибнет, нежели сокровища Греции уплывут в чужие руки. После этого Мурцифло возложил на себя императорскую корону. Получив престол таким дерзким и неумным, по словам Гунтера, способом, он стал мечтать об уничтожении всех «наших». Хитростью он пытался заманить крестоносных вождей в Константинополь, чтобы прикончить их.
Страх охватил крестоносцев, ибо они были в чужой стране, среди совсем дурного народа. Вместе с тем они хотели отомстить за убийство законного императора и наказать его дерзкого убийцу. После недолгих битв «наши» ворвались в город. Здесь они обнажили оружие — конечно, только для того, чтобы испугать жителей Константинополя, ибо у них отнюдь не было желания дальше проливать кровь. Но византийцы, не поняв их намерений, бросились бежать такими густыми толпами, что улицы показались тесными бегущим. Кое-кто при этой давке погиб, но лишь очень немногие.
Довольно. Дадим теперь слово византийскому писателю Никите Хониату.
По его рассказу, когда Алексей III бежал из Константинополя, императором был провозглашен Исаак, о котором Гунтер совершенно не упоминает. Царевич Алексей (помните, к нему Гунтер относится с такой симпатией) окружил себя, по словам Никиты Хониата, теми людьми, которые в свое время ослепили его отца, и постепенно оттеснил слепого Исаака от власти. Исааку только оставалось роптать сквозь зубы и мечтать, что свершится чудо и он прозреет.
Царевич Алексей, продолжает Хониат, со своей свитой ездил в палатки «варваров», целые дни пьянствовал там и играл в кости, — напрасно бы мы стали искать такую подробность у Гунтера.
Денег для уплаты крестоносцам не было: Алексей пытался ввести новые налоги, изъял сокровища из церквей, но и это не помогало.
25 января 1204 года в церкви св. Софии собрались толпы народа. Люди кричали, что они больше не хотят императора из рода Ангелов, и предлагали то одного, то другого более достойного кандидата. При этом, с возмущением замечает Никита Хониат, некоторые даже предлагали избрать на императорский престол людей темного происхождения. Лишь на третий день императором был поставлен Николай Канав.
Узнав об этом, Алексей обратился за помощью к крестоносцам.
Тогда Мурчуфл (это, конечно, не кто иной, как Мурцифло Гунтера) ночью явился к Алексею и сказал ему, что вооруженная толпа ломится в ворота дворца, чтобы расправиться с ненавистным государем. Алексей доверился Мурчуфлу, и тот отвел его в тайные покои во дворце, где на Алексея надели оковы, и бросил его в темницу. Арестовав царевича, Мурчуфл сам облачился в императорские одежды.
Некоторое время спустя Канав был схвачен, а Алексей задушен в темнице.
Но и Мурчуфл недолго правил в Константинополе. Видя безнадежность сопротивления, он бежал из города. Еще немного дней, и в византийскую столицу ворвались враги. «Жители города, предавая себя в руки судьбы, вышли навстречу латинянам с крестами и святыми изображениями Христа, как то делается в торжественных и праздничных случаях, но и это зрелище не смягчило души латинян, не умилило их и не укротило их мрачного и яростного духа... Кто сколько-нибудь им противоречил или отказывал в требованиях, тому угрожал нож... Не было места, которое оставалось бы нетронутым или могло бы служить убежищем для страдальцев». Так описывает Никита Хониат падение Константинополя 13 апреля 1204 года.
Два автора — две разные повести об одном и том же событии. Дело даже не в отдельных расхождениях (по-разному передано обоими авторами имя убийцы царевича Алексея, по-разному описана последовательность событий: у Гунтера Мурцифло сперва убивает царевича Алексея, потом провозглашает себя императором, у Хониата — наоборот, сперва Мурчуфл надевает императорские одежды, а затем уже приказывает задушить Алексея). Дело не в том, что Никита Хониат упоминает о многих важнейших событиях, о которых молчит Гунтер: например, о собрании в храме св. Софии и о провозглашении Канава императором. Главное заключается в том, что весь ход событий описан с разных точек зрения: для Гунтера не подлежит сомнению справедливость действий крестоносцев, и царевич Алексей кажется ему верным и благородным человеком, управляющим дурным и бесчестным народом, тогда как для Хониата крестоносцы — грабители, а Алексей — пьяница и игрок, пожертвовавший интересами своей родины. Недаром Гунтер стремится подчеркнуть, что при взятии Константинополя погибли лишь немногие из его жителей, а Хониат рисует картину страшного разграбления византийской столицы и бесчинств ее завоевателей.