Среди прочего Аристотель рассказывал о законодательстве Дракона. О законодательстве Дракона знали и раньше. Его законы, изданные в VII веке до н. э., сурово карали за уголовные преступления и прежде всего за убийство. Даже неодушевленные предметы, если они, упав, убивали человека, подлежали, согласно законам Дракона, суду и наказанию. Недаром выражение «драконовы законы» стало впоследствии обозначать «суровые законы».
Аристотель рассказывал не только об уголовных законах Дракона, но и о его политических реформах, о различных преобразованиях, проведенных Драконом в политическом устройстве Афинского государства. При этом бросалось в глаза, что некоторые мероприятия, о которых писал Аристотель, плохо вязались с нашими представлениями об истории Афин.
По законам Дракона, например, высшими должностными лицами оказывались стратеги и гиппархи, но известно, что эти должности были введены только в конце VI века, да и то на первых порах афинские стратеги пользовались меньшей властью, чем архонты. Согласно Аристотелю, при Драконе был организован совет четырехсот, тогда как другие источники относят возникновение совета четырехсот ко времени более позднему, нежели VII столетие. По законам Дракона (как их излагает Аристотель), за непосещение народного собрания устанавливались штрафы от 1 до 3 драхм в зависимости от принадлежности к тому или иному разряду афинского населения, — однако драхма была слишком крупной монетой в VII столетии, чтобы в таких размерах устанавливать штраф за непосещение народного собрания, да к тому же и народное собрание, и самое деление граждан на разряды были введены только через несколько десятилетий после Дракона другим афинским реформатором, Солоном.
Остановимся на этом. Как могло получиться, что Аристотель описал реформы Дракона, которые в действительности вовсе не были проведены? Здесь надо вспомнить, что Аристотель писал в IV веке, а деятельность Дракона относится к VII столетию — примерно триста лет отделяли Аристотеля от Дракона. Ни у одного из историков, писавших о ранней истории Афин, Аристотель не мог найти рассказ о Драконе: ведь о драконовых законах ничего не знал даже отец греческой исторической науки Геродот.
А вместе с тем уже в V веке в Афинах ходили разговоры о том, что Дракон, мол, провел какие-то справедливые реформы, установил какие-то справедливые порядки и что, мол, неплохо бы вернуться к тем порядкам, которые существовали при Драконе. Появились даже сочинения, авторы которых излагали под видом законов Дракона собственную программу преобразований. Эту-то возникшую в V веке программу Аристотель и принял за подлинные законы Дракона.
Значит, иногда историк отходит от истины просто потому, что он не знает предмета, о котором пишет. Историк нередко питается слухами, недостоверными сообщениями или даже, смущенный тем, что ему ничего не известно, сам придумывает события, которых никогда не было. Так появляются в исторических сочинениях речи, в действительности не произнесенные, реформы, никогда не проведенные, и даже сражения, никогда не происходившие.
Но что значит: придумывает?
Римские историки I века до н. э. подробно описали древнейшую историю Римской республики: они рассказали о борьбе плебеев с патрициями и даже привели речи, которые горячо произносили в защиту своих прав плебейские вожди. Но возникает вопрос: как могли узнать римские историки I века до н. э. о событиях, которые разворачивались в Риме за четыре столетия до их жизни? Говорят, что в Риме велась летопись, где каждый год отмечались самые важные события, но, во-первых, эта летопись появилась не раньше 464 года до н. а., во-вторых, в начале IV столетия до н. э. она сгорела, в-третьих, она была очень краткой и, уж во всяком случае, не включала речей, которые произносились в римских народных собраниях.
Но римские историки были по-своему честными патриотами, и они не могли допустить, что у греков, неоднократно битых римскими легионами и признавших власть римских наместников, есть славное прошлое, а у римлян — только смутные предания. И тогда историки написали книги, в которых заставили плебеев V века до н. э. произносить речи, как две капли воды похожие на те речи, которые во II и I веках до н. э. постоянно звучали на римских площадях; они наделили своих далеких предков политическими программами, в точности соответствовавшими программам II и I столетия до н. э.; они описали битвы, которые были выиграны римскими войсками в далекие времена, но описание этих сражений почему-то донельзя напоминало описание других битв, значительно более поздних.