Нередко бывает так, что какое-то событие прошлого описано только одним историком. Значит, исследователь не в состоянии сопоставить этот рассказ с каким-то другим известием, не в состоянии проверить достоверность этого рассказа. У летописца, оказывается, нет свидетелей. Как поступать в таком случае?
Конечно, такое известие может противоречить здравому смыслу, и тогда его легко будет отбросить. Если мы читаем у Геродота, что персидское войско, наступавшее на город Дельфы, было поражено ударом молнии, — в это еще можно поверить. Можно поверить и в то, что с гор покатились две скалы и с шумом обрушились на персов. Но когда Геродот рассказывает, что персы бежали от Дельфов, преследуемые двумя воинами сверхчеловеческого роста, которые гнались за ними и убивали их, — то это уже плоды его фантазии.
Но гораздо сложнее обнаружить искажение действительности в тех случаях, когда перед нами вполне правдоподобное и живое описание, когда названы люди и местности, отмечены передвижения войск и указано число павших, и когда все-таки историк далек от истины.
Возле маленького греческого городка Марафон, название которого тесно связано ныне со спортивными состязаниями, в 490 году до н. э. встретились афинские и персидские войска. Марафонская битва подробно описана Геродотом, выдающимся греческим историком, который жил в V веке до н. э. и еще мог беседовать с бойцами, сражавшимися при Марафоне.
Послушаем прежде всего, что рассказывает Геродот об этом сражении.
Персы, так рассказывает Геродот, отплыли из Малой Азии на шестистах кораблях и, овладев по пути несколькими островами, высадились у Марафона; они выбрали это место потому, что Марафонская долина была удобна для действий конницы.
Узнав о высадке персов, афиняне также направили сюда войска, которыми командовал Мильтиад и другие афинские полководцы. Долгое время афиняне стояли против персов в Марафонской долине, колеблясь, вступать ли им в сражение. В конце концов одержало верх мнение Мильтиада, верившего в победу греков. Но и после этого сражение началось не сразу: дело в том, что по афинским обычаям полководцы по очереди командовали войсками, сменяя друг друга ежедневно. Поэтому только тогда, когда очередь дошла до Мильтиада, он решился дать бой.
Когда афиняне выстроились при Марафоне, их боевая линия равнялась боевой линии противника, хотя численностью они настолько уступали персидскому войску, что персы, по словам Геродота, сочли чистым безумием атаку афинян. Однако афиняне одержали блестящую победу: было убито 6400 персов и только 192 грека; персы бежали к кораблям и пытались уйти в море, но афинянам удалось захватить семь вражеских кораблей. На остальных кораблях персы отправились к Афинам, рассчитывая взять город, пока его защитники находятся у Марафона. Вот тут-то афинянам пришлось бежать во всю прыть, чтобы оказаться в родном городе раньше персидских кораблей.
Подкрепление, посланное спартанцами, опоздало к сражению, несмотря на то что спартанцы проделали путь из Спарты очень быстро, за три дня.
Таков рассказ Геродота. При чтении этого рассказа возникают четыре вопроса:
1. Почему афиняне, простояв у Марафона столько дней, начали бой с превосходящими силами противника, не дождавшись подхода спартанцев, которые были уже в пути?
2. Почему разгромленные персы не бежали на родину, а двинулись к Афинам?
3. Почему при панике и отступлении персы из шестисот кораблей потеряли только семь?
4. Что делала во время сражения персидская конница — основной род войск у персов?
На все эти вопросы Геродот не дает ответа.
Допустим, однако, что Марафонское сражение вовсе не было грандиозной победой небольшого отряда афинян над полчищами персов. Не исчезнут ли в этом случае недоуменные вопросы?
Представим себе, что персидское войско было сравнительно небольшим передовым отрядом, высланным на разведку. Тогда становится понятным, почему боевые линии обоих войск были равными по длине и почему афиняне начали сражение, не дожидаясь подхода спартанцев. Тогда становится понятным, почему всего семь кораблей было захвачено афинянами — видимо, вовсе не шестьсот, а значительно меньше персидских судов прибыло в Грецию. Тогда становится понятным, почему Геродот молчит о персидской коннице: она, наверное, не участвовала в битве при Марафоне, потому что перевозить коней на кораблях в то время было чрезвычайно сложно.