Он, видимо, был доволен своим уединенным существованием. Как прекрасно эта одинокая статуя вписывается в окружающую его пустыню! Кажется, что в этом спокойном колоссе обрел достойное воплощение сам дух одиночества.
Он ждал того дня, когда к берегу пристанут лодки, вышедшие из них люди медленно направятся к нему и падут перед ним ниц с радостными молитвами.
С того дня чары молчания были разрушены, и люди стали селиться недалеко от него, а цари и жрецы уделяли внимание тому, кто был владыкой пустыни.
С их появлением мое видение погасло, как гаснет пламя на фитиле, когда гореть больше нечему.
Глава 2 Страж пустыни
Множество звезд по-прежнему сияло над головой, месяц продолжал улыбаться нам обоим, а изменившийся величественный Сфинкс все так же возвышался в серебристых лучах, когда я повернул голову налево, где в своем видении наблюдал, как море, словно яростное чудовище, поднялось и поглотило сушу.
Летучая мышь, возможно принявшая мое неподвижное тело за часть пейзажа, задела мою голову крылом и улетела прочь. По спине у меня прошла легкая дрожь отвращения. Возможно, эта тварь появилась из какой-нибудь открытой подземной гробницы.
Я думал об огромном океане песка, который время от времени перекатывался по трем миллионам квадратных миль (почти 8 млн кв. км) пустыни Сахары. Он не прекращал своего движения, пока не достигал длинной гряды лишенных растительности известняковых гор. Они поднимались из земли, словно розовые стены, и охраняли Египет, защищая долину Нила на большом расстоянии. Природа как будто специально растянула Ливийские горы, чтобы спасти Египет от песков созданной ею же пустыни.
Такая опасность действительно существует. Каждый год ранней весной ветры ужасающей силы – грозный хамсин – объявляют войну северной части Африки и, начиная с Атлантического побережья, яростно проносятся по всему континенту. Когда они несутся вперед, словно жаждущая победы и добычи армия, вместе с ними движутся песок и пыль. Массы кружащихся песчинок проникают всюду, покрывая землю золотой пеленой. Они на долгие годы приносят запустение туда, где ничто не препятствует их вторжению. И это мрачное запустение могилы, поскольку пески погребают хижины, дома, памятники, храмы и даже целые города. Желтый песок обладает бесконечной властью, и земля не может ей противиться. Сила хамсина такова, что он может полностью затемнить небо и солнца не будет видно. Тучи кружащихся песчинок, сквозь которые, как сквозь настоящий лондонский туман, часто невозможно ничего разглядеть, быстро несутся вперед. Часть их оседает на всех препятствиях, что встречаются на их пути, и вокруг них, постепенно накапливаясь вокруг этих предметов. Я видел крестьян, живущих близ оазисов на окраине Ливийской пустыни, которые были вынуждены покидать свои хижины и заново возводить их на более высоком месте, поскольку песок заносил их дома до самой крыши. Я видел недавно откопанные археологами огромные древние храмы в Верхнем Египте, которые были заполнены песком до самых крыш.
Я оглянулся на Сфинкса и вгляделся в задумчивое, почти печальное выражение его семифутового (2,13 м) рта, едва различимое в свете звезд. Оно навеки сменило полуулыбку, которая была у статуи первозданного Сфинкса атлантов в моем видении. Его лицо разрушили ужасные ветры пустыни и обезобразили непочтительные люди.
Конечно же летающие песчинки бросались на него снова и снова, иногда тихо, а иногда и с яростным воем. Погребли ли они Сфинкса? О да. Я вспомнил о таинственном сне, который фараон Тутмос IV записал завораживающими иероглифическими знаками на стеле из красного гранита, что стоит между лапами статуи. Слово за словом я воскресил в памяти трогательные сетования покинутого Сфинкса, по шею засыпанного безжалостными песками: «Его дух взывал: «Песок пустыни подступил ко мне, и я глубоко погрузился в него. Поспеши! Сделай так, чтобы песок был убран, и тогда я узнаю, что ты мой сын и мой помощник».
Изображение на стеле Тутмоса IV, стоящей перед Сфинксом
Проснувшись, Тутмос сказал себе: «Жители города и храма приходят воздавать этому богу почести, но никто из них никогда не думал о том, чтобы освободить его статую от песка».
Рельеф, высеченный в верхней части стелы, показывает царя подносящим Сфинксу воскурения. Ниже следует рассказ о самом удивительном сне в истории и его поразительных последствиях. Когда молодой Тутмос охотился с друзьями на окраине пустыни близ Гизы, он был еще царевичем.
Иероглифическая надпись продолжает: «Он развлекался на южных путях, стреляя по медной мишени, охотясь на львов и диких животных пустыни, состязаясь в скачках на своей колеснице. Лошади его были быстрее ветра». В полдень он, устав от своих занятий, спешился. После обеда ему захотелось спать, и Тутмос отправил своих спутников отдыхать. Он вознес молитву богам у жертвенника и заснул. «Сила сна охватила царевича в час, когда Ра увенчан. Он нашел величество этого почитаемого бога, вещающего своим голосом так же, как отец говорит с собственным сыном: «Воистину я вижу тебя, я смотрю на тебя, сын мой. Тутмос, я отец твой Хорэмахет, который даст тебе это царство. Ты поднимешь его красную корону, и земля будет твоей до самого края. Корона бога будет сиять на тебе, пища Египта и богатые дары чужих земель будут даны тебе!» Сон закончился настоятельной просьбой Сфинкса освободить его из песчаной могилы, если юный царевич хочет получить обещанную корону. Тутмос почтительно повиновался полученному во сне приказанию и послал множество людей, чтобы убрать песок, заполняющий глубокий двор и скрывающий грудь Сфинкса.
Хорэмахет, «Восходящее солнце», дух или бог Сфинкса, в свою очередь, честно сдержал обещание. Несмотря на наличие старших братьев, царевич получил корону фараонов и стал царем Тутмосом IV. Он повел свои армии за пределы Египта, и они побеждали везде, куда бы ни пришли. Его империя простиралась от далекой Месопотамии на востоке до второго порога Нила в Нубии на юге. Он победил ливийских кочевников на западе, а бородатые эфиопы принесли ему обещанные богатые дары. При нем Египет стал очень богатым. И трудящиеся крестьяне, и проводящая время в праздности знать жили благополучно. Цивилизация и культура расцвели как никогда. Сбылось все, что предсказал Сфинкс.Все это не слухи, а история, не вымысел, а настоящий факт, ибо египтяне вели более аккуратные записи, чем любой другой народ древности. Многие из этих текстов, высеченные на твердом камне, переживут те, что были записаны на бумаге и пергаменте.
Это был не единственный раз, когда человека подвигли освободить Сфинкса.
Семь раз вечно движущиеся пески погребали статую, и семь раз ее освобождали. И это только в «исторический период», поскольку в доисторическую эпоху люди относились к этому изображению более уважительно, что заставляло их преданно и заботливо защищать тело Сфинкса.
Впервые его раскопал более пяти тысяч лет назад фараон IV династии Хафра, который превратил вторую пирамиду в гробницу, где стоял его гранитный саркофаг. Менее чем через две тысячи лет после этого последовала вторая попытка спасти Сфинкса от песков. Ее предпринял Тутмос IV, чей знаменитый сон побудил его выполнить эту задачу. Он даже попытался защитить статую от дальнейших проблем, построив вокруг нее грубую стену из необожженного кирпича, которая должна была служить преградой для песка. Сегодня вы можете увидеть эти кирпичи, на некоторых из них до сих пор различимо выдавленное имя царя.
Однако пески снова подкрались и завладели каменным гигантом, и на сей раз его освободил чужеземный владыка – римский правитель-философ Марк Аврелий, обнаруживший, что Сфинкс засыпан по шею. Выложенные из камня лапы и нижняя часть груди, которая не была высечена из скалы, как все остальное тело и голова статуи, находились в разрушенном состоянии, и император заботливо их восстановил. Части окружающих Сфинкса кирпичных стен, которые починил Марк Аврелий, до сих пор выделяются черным цветом на сером фоне.
При арабах статуя, естественно, снова была полностью заброшена, и над золотыми песками виднелось лишь его усталое серовато-белое лицо. Никто не сжалился над ней до начала XIX века, когда увлеченный итальянский археолог и исследователь сверхъестественных загадок капитан Кавилья предпринял попытку раскопать верхнюю часть тела Сфинкса. Однако песок так быстро засыпал статую, что Кавилья испытывал большие трудности с сохранением уже расчищенных частей.