За размышлениями о произошедшем, я не заметила, как пришла. Приемная отца была простой, несколько стульев, дверь в кабинет напротив входа в помещение, стол секретаря и рядом небольшой шкаф. Нейтрального цвета стены и все, тут я была впервые.
— Никанора, проходи тебя ждут, — секретарь указал на дверь кабинета и даже слегка улыбнулся, когда я, выдохнув, прошла внутрь.
Кабинет отца разительно отличался от приемной, впрочем, как и от кабинета дома, хотя общая деталь была, большой письменный стол красного дерева и стул больше похожий на мягкое уютное кресло. Зато все остальное было другим, светлые, зеленые тона на стенах, вместо тяжелых занавесок — невесомая тюль, два шкафа из светлого дерева, заполненные книгами, мягкий белый диван, спрятавшийся за дверью и светлый паркет без намека на ковер.
— Ники? — отец поднял взгляд от бумаг, он выглядел уставшим. Под глазами залегли тени, волосы были растрепаны, одежда помята.
Походу он совсем не отдыхал с момента нападения, в груди защемило, мне стало его жаль, я-то успела поспать и была более бодрой, сейчас ранее утро и после разговора я успею на лекции, а ему еще работать.
— Где расческа? — я подошла к мужчине и заглянула в серые глаза, точно такие же я видела в зеркале минут пятнадцать назад.
Устало улыбнувшись, мужчина достал необходимый предмет из верхнего ящика стола и протянул мне. Взяв расческу в руки, встала за спиной отца и аккуратно начала разбирать взлохмоченые пряди. Папа прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
— Расскажешь что произошло? Я видела нападение, как лопнул барьер, но толком ничего не
поняла, только почувствовала боль и ярость дракона.
— Кто-то использовал магию Хаоса, — тихо заговорил отец, спустя долгую минуту, когда я уже решила что не ответит, — мы нашли ее на остатках барьера, — он замер, а потом, тяжело выдохнув, продолжил, — и на разуме дракона. Перед смертью ледяного нам удалось на некоторое время вернуть ему ясность ума, и он сказал, что кто-то убивает драконят и самок ледяных, — руки отца сжались в кулаки, а у меня на глаза навернулись слезы от боли и ярости, я не сразу поняла, что она не моя.
Запустив пальцы в только что расчесанные волосы отца, я помассировала его затылок и перешла к массажу шеи и плеч. Это всегда его успокаивало. С тем как он расслаблялся, боль и ярость в моей душе стали отступать, давая мне возможность дышать нормально. Осознание что это не мои эмоции, а эмоции мужчины повергли меня в шок, и чтоб не выдать своего состояния я хрипло спросила:
— Он знал, кто это сделал?
— Нет, — покачал головой, — последнее, что он помнил перед тем как погрязнуть в пучине ярости темный силуэт, и сгусток темной силы направленной на него.
Я быстро собрала волосы в замысловатую прическу. Отец часто позволял после работы помогать ему с волосами, он шутил, что сила его таиться в волосах, поэтому он их не стрижет. Я только смеялась, но с удовольствием возилась с его прической, ощущая единение в такие моменты и выражая так свои чувства и эмоции к нему. Только в этом мире я поняла, как мне не хватало вот такого простого тепла, прикосновений близких. Поначалу я сопротивлялась, боялась, а потом втянулась. Для меня это стало наркотиком, без вот таких простых моментов и прикосновений я теперь не могла, я тянулась к нему, впитывая каждый миг, проведенный рядом и храня в памяти каждый момент боясь потерять это тепло и единение, боясь снова оказаться одной никому не нужной. В том мире я не была никому нужна, одиночество съедало и убивало меня, оно разъедало мою душу, даже сестра не была такой родной для меня, как стал этот мужчина.
— Ники, расскажешь что произошло? — отец накрыл мои ладони на его плечах своими руками, вырывая меня из задумчивости.
Я чуть отодвинулась от него, и он развернулся на кресле боком, да его кресло могло крутиться, как офисные кресла моего старого мира. Села, у ног отца прислонившись к нему, теперь он запустил руку мне в волосы, успокаивая.
— Ты говорил с магистром Рейкаром? — и дождавшись утвердительного кивка продолжила, — там, у алтаря было что-то странное, я чувствовала как моя душа отрывается от тела, я видела щит и даже смогла вплести в него свою магию исправляя и дополняя его, а еще я видела ее, нимфу, она была там и помогала плести щит она сплетала нити, она творила защиту мощнее что была до этого. А потом когда я вплела свою нить, я вернулась в свое тело, и знаешь, я ощущаю его иначе. Но есть еще кое-что, я, кажется, начала чувствовать эмоции.
Я замолчала, а пальцы мужчины замерли, я и не заметила, как он расплел мой хвост и теперь заплетал косу из моих волос.
— Пап, что со мной происходит? — меня била нервная дрожь, мужчина провел рукой по моим волосам и продолжил плетение прически. Однажды я спросила его, где он так научился, он ответил, что у него была младшая сестра, и он часто ее заплетал, так что он может даже прическу к балу сделать на моей голове.
— Знаешь маленькая, могу только предположить, что в тебе, скорее всего, просыпается кровь матери, я не уверен, что Таммила была человеком, она никогда не рассказывала о себе.
— Но это не помешало вам пожениться, — задумчиво сказала я.
— Да, не помешало, мы любили друг друга, да и я не чистокровный человек, мой дед был сумеречным эльфом, так что ты на одну восьмую эльф, — улыбнулся мужчина.
— Почему ты раньше не говорил? — я удивленно взглянула на него. Он только пожал плечами, как бы говоря, что не видел в этом смысла.
— Таммила была очень сильным магом, хоть и скрывала это, — продолжил мужчина, — мне порой казалось, что она видит меня насквозь, настолько тонко она реагировала на любое изменение моего настроения. Я любил ее и считал, что если она захочет рассказать что скрывает, то сделает это, но спустя несколько лет она исчезла с тобой под сердцем, теперь мне кажется, надо было надавить на нее, — мужчин нахмурился, — а ты к сожалению не помнишь того периода что твое тело провело рядом с ней.