— Знаешь, Серега, я не жлоб, мне эти шестьдесят гривен, тьфу, но какого я должен позволять разводить себя даже на десять баксов, я что, тупой лох?
— Да, скупой платит дважды, тупой платит трижды, а лох платит по жизни, — философски подвел итог Сергеев.
— Ну что, вы платить будете или мне пригласить милицию?
Это появилась хозяйка заведения — сухонькая женщина пятидесяти примерно лет, с острым носом и широкими скулами, а глазки-то, ну просто черные шпильки, на такую посмотришь и уколешься, в общем, стерва на каблучках и в переднике. Передник, сразу видно, одела специально на встречу с клиентами. Она, конечно, не подозревала, что милиция уже тут, вот только ни Панин, ни Сергеев светиться не собирались, а вот выяснить отношения — обязательно.
— У нас такой порядок. После восемнадцати ноль-ноль извольте доплачивать.
— Тааак… — мрачно потянул букву «а» полковник Панин, — значит то, что ваши девочки готовили еду в два раза дольше норм вас не тревожит.
— Это контрольные цифры, но не обязательные. На кухне не было света, а плиты у нас электрические. Надо было уйти до шести часов, и претензий у нас с вами не было бы.
— А если я откажусь платить? — еще вежливее, чем мог бы, поинтересовался полковник.
— Тогда я вызову милицию, пусть разбираются…
— Ладно, давайте сюда счет…
— Так бы сразу молодые люди, и не стыдно вам…
— Да нет, не стыдно — ответил на последний наезд хозяйки Николай Александрович Панин. Дама гордо развернулась и пошла куда-то к себе. Тут же противно звякнул синтезатор, а певец в замызганных до неприличия джинсах начал выводить голоском кастрата «Владимирский централ». Круг крутился в гробу так, что локти поотбивал об углы последнего пристанища, Коля и Сергей прошли на выход.
— Фиг бы я этой суке заплатил бы, да светиться не хочу. Не надо нам тут светиться.
— Это верно, Николай.
Они сели в машину, когда отъехали от города километров пять, полковник Панин не выдержал:
— Ну нет, я так не могу это оставить. Бля… Не могу.
— Саша, да фиг с ними.
— С деньгами да, а вот со мной так не прокатит.
Панин набрал номер телефона.
— Петрович? День добрый. Это Панин тебя беспокоит. Ага, значит богатым я не буду… Обидно. Хорошо, понял, что последний раз узнаешь… Вот что, не в службу, а в дружбу, скажи, кто у вас крышует кафе напротив базара… точно, оно… да… говоришь, прокуратура? Ага. А как твои отношения с санстанцией? Ну и отлично. У меня такая просьба. Там мой племяш недельку назад отдыхал. Кроме того, что траванулся, на него там некрасиво наехали… Нет, разбираться не надо, мелко это… ага, нет, закрывать незачем. А вот прикрыть на две-три недельки не помешает. Спасибо. С меня причитается…
— А ты мстительный тип, Саша… — рассмеялся Сергей, когда полковник Панин закончил разговор.
— Я не злопамятный, у меня просто память хорошая.
— Я не мстительный, я просто не люблю, когда мне на мозоли наступают.
— Я добрый, но добро мое с кулаками.
И для большего веса своих слов Панин посмотрел на кулачищи, которые аккуратно сложил на колени.
— Знаешь, Саня, когда добро с такими кулаками, задумываешься, а добро ли оно?
Настроение у Сергея было веселое и благодушное. Впервые за все это время у него возникло ощущение, что он пусть чуть-чуть, но все-таки управляет событиями.
— Ладно тебе. Серега. Ты вот что, куда сейчас? На чуть-чуть домой, отосплюсь, а потом обратно, в самолет, и на Брюссель.
— Вот-вот, кому по постылым домам, а кому-то постоянно на Брюссель, — пробурчал Панин.
— Открыт Париж, и Лондон, и Марсель. А я в Брюссель, а мне туда не надо… — перефразировал Высоцкого под тяжелый вздох полковника Сергеев.
Глава двадцать шестая
Снежный ком событий
С самого утра мсье Сэмюэль Витрэ, глава и владелец одной из крупнейших страховых компаний в мире, АСГ, находился в отвратительном настроении. Так было всегда, когда надо было принимать какое-то ответственное решение, но не было уверенности в его результатах. И вроде бы все просчитано, и вроде бы нет оснований не доверять Рашель Шайнц, его самой близкой и проверенной помощнице. И все-таки план «Алеф» приводить в действие не хотелось. Не хотелось, и точка. И все-таки надо было все проверить. Ох уж этот напор. Рашель действовала как танк, она перла к цели прямо через минное поле, но впереди танка катила каток, который взрывал мины… И все-таки, есть шанс, что и каток что-то пропустит. Слишком велики ставки в этой игре. А, главное, что на кону само существование компании! Сэмюэль даже представить себе не мог, что его детище, его родное дитя, страхования корпорация вдруг исчезнет. Исчезнет вместе с этим позорным объявлением в газетах о ее банкротстве! И именно на этих чувствах бессовестно играла Рашель. Конечно, она сука, конечно, она хочет провести свой план и свалить Николь. Я ведь не слепой и все понимаю. И все-таки я не готов. Что-то подсказывает мне, что надо еще чуть-чуть подождать.