Весной 1798 года Хорнеман установил контакт (по всей вероятности, при помощи рекомендаций парижского знакомого) с группой торговцев, намеревавшихся отправиться в Феццан. Вскоре, однако, разразились события, которые грозили сорвать все дальнейшие планы путешественника. В апреле в Каире вспыхнула эпидемия чумы. Караван, собиравшийся в Феццан, распался. Хорнеман заперся в своем доме и постарался по возможности изолироваться от внешнего мира. Не успела пройти эта опасность, как стала грозить другая, значительно большая.
В начале июля в столице Египта было получено известие, что сорокатысячная французская армия, возглавляемая генералом Бонапартом, высадилась в Александрии. Одержав в июле победу над мамлюкской армией в сражении, известном как Битва у пирамид, французы вступили в Каир.
Еще до этого все европейцы (в том числе и Хорнеман) были интернированы турецкими властями, которые боялись, как бы мусульманское население, возмущенное французским вторжением, не выместило свой гнев на всех «неверных» без разбора. После прихода французов выпущенному на волю Хорнеману помогли двое крупных ученых из числа сопровождавших Наполеона в походе — химик Клод Луи Бертолле и математик Гаспар Монж. Они представили путешественника французскому главнокомандующему. Наполеон, всегда интересовавшийся наукой не только из меценатства, но и по чисто практическим соображениям, приказал выпустить Хорнемана из Египта и снабдить его средствами, необходимыми для осуществления задуманных исследований. Это было весьма кстати, так как все операции английских банков со времени вступления в Египет наполеоновской армии были прекращены и Фридрих оказался совершенно без денег.
Обо всем этом Хорнеман докладывал секретарю Африканского общества Эдвардсу в письме от 31 августа 1798 года, которое за личной печатью Наполеона было переправлено по указанию главнокомандующего в Лондон[15]. Фридрих сообщал также, что намерен отправиться в путь под видом мусульманского купца. «Предвижу возражения, что меня может ожидать та же участь, что и майора Хаутона, — писал он. — Отвечаю на это: путешествуя как мусульманский торговец, я никогда не буду в пути один, а всегда с караваном, купцы которого выступают как единое целое». Путешественник извещал Бэнкса о том, что полон решимости преодолеть все препятствия, стоящие на пути к достижению цели, и сделает больше, чем Парк, о неудаче которого «сожалею, — писал Хорнеман. — Надеюсь, что мне повезет больше».
5 сентября 1798 года Хорнеман и Френденбург, чрезвычайно довольные, что выпутались из сложной ситуации, отправились с группой торговцев из Каира в Мурзук, столицу Феццана. Предварительно они переоделись мамлюкскими купцами. Хорнеман назвался Юсуфом ибн Абдаллахом. Арабы ехали целый день без остановок для отдыха или еды. Лишь вечером они сделали привал. Собрали топливо, развели огонь и стали готовить пищу. Как обычно, она состояла из муки, лука, бараньего сала и растительного масла. Все это вместе варилось в котле и представляло, как отмечал Хорнеман, нечто среднее между густым супом и пуддингом. Каждый готовил себе отдельно. Путешественники, дабы не возбуждать подозрений, последовали примеру остальных.
Один раз Фридрих чуть было не выдал себя. Это случилось в оазисе Сива, который за шесть лет до того посетил другой европейский путешественник, В. Браун, оставивший интересное описание встреченных там древних развалин. Хорнеман не мог удержаться и все время стоянки каравана посвятил изучению этих руин. «Ты, несомненно, христианин, — решили жители оазиса, наблюдавшие, как он делает зарисовки и измерения, — иначе, зачем тебе так часто ходить смотреть эти постройки, созданные неверными». С большим трудом удалось Хорнеману восстановить свою репутацию «правоверного мусульманина», и то лишь после того как он продемонстрировал отличное знание Корана.
Из Сивы караван направился к оазису Ауджила, древнему торговому центру, о котором упоминал еще Геродот. Там задержались на двенадцать дней, пока проводник, высланный вперед, проверял состояние колодцев на следующем участке пути. В середине ноября путники достигли наконец границы Феццана и вступили в первый город этой области — Тмессу. Торговцы поздравляли друг друга с благополучным прибытием. Местные жители приветствовали караван громкими криками, в ответ гремели мушкетные выстрелы.
В мурзук прибыли спустя семьдесят четыре дня после того, как вышли из Каира. Прежде всего с караванщиков потребовали уплатить таможенные пошлины. Затем правитель Мурзука из семьи Караманлы[16] (Хорнеман называет его султаном) со своими придворными приветствовал вновь прибывших у ворот города. Султан сидел в кресле, напоминавшем трон, в окружении стражи, состоявшей из мамлюков и негров-невольников, с обнаженными мечами, алебардами и пиками. По одному подходили купцы, снимали по обычаю обувь и лобызали царственную руку. Последним выступал глава каравана под зеленым мусульманским знаменем и с ценными подношениями правителю. Тот милостиво отпустил всех, пообещал подарки и угощение «каждой палатке». Церемония закончилась.
В Мурзуке Хорнеману не повезло. Караван в страны хауса отправился всего за несколько дней до прибытия европейских путешественников в столицу Феццана. Местный климат подействовал на них плохо: оба вскоре заболели малярией, причем Френденбург вскоре умер.
Вынужденная задержка до прихода следующего каравана на юг была использована Хорнеманом прежде всего для того, чтобы восстановить по памяти дневник путешествия из Каира в Феццан, уничтоженный в пустыне Френденбургом, который опасался, что эти записки могут изобличить в них европейцев и погубить[17].
Хорнеман хотел было предпринять небольшие поездки в соседние страны, но ему пришлось отказаться от своих намерений, так как Феццан находился в состоянии войны с туарегскими племенами, хозяевами дорог в пустыне. Оставалась одна возможность — совершить поездку на северное побережье, в Триполи. Там Хорнеман вновь встретил Мухаммеда ДТиса и познакомился с британским вице-консулом Брайаном Макдонафом. Они представили молодого человека паше Триполи[18], и путешественник поспешил заручиться его рекомендациями, так как наступило время, писал он Бэнксу 19 августа, когда «всякого чужестранца принимают за французского шпиона». Паша снабдил Хорнемана письмами в самые удаленные пункты предполагаемого пути по маршруту Агадес — Кацина — Кеби— Нуле.
В Мурзук Хорнеман возвратился спустя почти год, в январе 1800 года. Там он вскоре свел знакомство с одним из вождей Борну, которого он именовал «шерифом»[19]. В компании этого интересного человека, который сам совершил много путешествий по Африке, Фридрих решил пересечь пустыню в южном направлении. О своем намерении он сообщил Бэнксу 20 февраля. Но лишь спустя полтора месяца, 6 апреля, караван был готов двинуться в путь. За несколько часов до выхода из Мурзука Хорнеман написал последнее письмо Бэнксу: «Здоровье мое в отличном состоянии, прекрасно акклиматизировался, достаточно изучил манеру поведения моих спутников-торговцев, бегло говорю по-арабски, немного — на языке Борну; хорошо вооружен и достаточно воинственно настроен, нахожусь под защитой двух великих шерифов. Все это позволяет надеяться на успех задуманного предприятия». Матери Фридрих сообщал: «Я совсем превратился в африканца и чувствую себя здесь, как дома, но, несмотря на это, я обязательно возвращусь, и даже обещаю, что не привезу с собой местной красавицы».
И на этот раз Хорнеман путешествовал под чужим обличьем. Он неизменно придерживался мнения, что «замысел путешествовать в качестве мусульманина в этих странах, населенных подозрительным и фанатичным народом… трудно осуществим только вначале. Затем это сразу становится намного безопаснее и удобнее». Путешественник намеревался прожить около двух лет в странах хауса и за это время собрать как можно больше достоверных сведений о местных народах и жителях соседних областей по Нижнему Нигеру. Он просил Африканское общество не разыскивать его и не наводить о нем справок у британских консулов и других европейцев, чтобы не возбуждать подозрений в том, что он христианин. «Обществу не следует посылать другого путешественника до моего возвращения, которое, я думаю, произойдет около 1802 года», — писал Хорнеман Бэнксу.
15
Наполеон разрешил отправить и другие письма путешественника при условии, что они будут написаны по-французски.
17
Дневник был отправлен из Триполи в Англию, там переведен на английский язык и опубликован.
18
В XVI веке Триполитания (как и большинство стран Магриба) была завоевана турками и до 1912 года оставалась (вместе с Киренаикой и Феццаном) в составе Османской империи, образуя отдельный вилайет (губернию). Во главе вилайета стояли правители, назначаемые обычно турками из среды янычарских командиров и носившие титул «паши».
19
Обычно шерифами в Северной Африке называют действительных или — чаще — мнимых потомков пророка Мухаммеда.