Па протяжении этого времени, то есть с середины XVI по 80-е годы XVIII века, интересы европейских держав были сосредоточены на других частях земного шара Америке, Южной и Юго-Восточной Азии. Здесь соперничество между Португалией, Испанией, Голландией, Англией и Францией было на редкость ожесточенным, ведь Америка давала сахар, а Ост-Индия — пряности, самые прибыльные товары в тогдашней мировой торговле. Отсюда и стремление прочно закрепить за собой выгодные позиции в Новом Свете и в Южных морях, не только удержать прибрежные фактории, но и создать переселенческие колонии, и уж во всяком случае подчинить себе как можно более обширные территории.
Конечно, и в Африке взаимоотношения между англичанами, португальцами, голландцами, французами были очень далеки от идиллии. Здесь шла такая же война всех со всеми, как и в Карибском море или в Индийском океане. И все же положение на западноафриканском побережье существенно отличалось от того, что происходило в других районах, ставших объектом внимания «героев» ранней европейской колонизации. После открытия Америки интерес к африканским источникам золота заметно снизился: ограбление заокеанских земель обеспечило приток в Западную Европу неслыханного прежде количества драгоценных металлов. Зато почти сразу же резко подскочил спрос на другой традиционный товар африканского экспорта — рабов, которые теперь были нужны для плантаций и рудников Нового Света. И именно невольники стали на три с лишним века главным предметом вывоза с западного побережья Африки.
А работорговля отличалась важной особенностью: невольников на побережье доставляли купцы-африканцы или правители прибрежных африканских государств. Европейскому скупщику живого товара не было нужды отдаляться от невольничьих рынков на берегу, да его бы и не пустили в глубь страны контрагенты. Ведь охота на людей и последующая продажа их приносили африканской правящей верхушке огромные прибыли, так что эта верхушка вовсе не собиралась добровольно отказываться от чрезвычайно выгодной для себя роли посредника. Такое положение сложилось еще в конце XV века, когда португальцы начали скупать здесь невольников, и сохранялось все время, пока существовала европейская работорговля. И даже сведениями о внутренних областях, хорошо им знакомых, африканские купцы и правители делились с европейцами очень неохотно, порой сознательно рассказывая им заведомые небылицы.
Но со второй половины XVIII века обстановка начала быстро изменяться. К этому времени победоносный для Англии исход Семилетней войны в основном завершил колониальный раздел Нового Света и Ост-Индии. Победа промышленной революции в Англии, начало превращения страны в «мастерскую мира» заставляли британскую буржуазию искать новые рынки и источники сырья, новые опорные пункты. Росла и крепла британская промышленность, ей нужно было все больше выращенного трудом невольников американского хлопка. С одной стороны, это усиливало позиции той части буржуазии, которая рвалась захватить в свои руки главные источники рабочей силы для хлопковых плантаций. А с другой стороны, после победы американской революции в 1783 году многие в прежней метрополии были бы не прочь, овладев этими источниками, воспрепятствовать развитию экономики «мятежных» колоний, которая строилась в огромной степени на рабском труде (в отношении к молодым Соединенным Штатам обнаруживалось явное совпадение интересов работорговцев и многих из тех их противников, кто как раз в это время начал активно требовать запрещения работорговли в британских владениях). Естественно поэтому, что как раз в 80-х годах XVIII века в Англии стал очень быстро расти интерес к географическим исследованиям в Африке. Можно было не сомневаться, что в стране найдется достаточное число смелых и любознательных людей, которые охотно возьмут на себя эту нелегкую и очень опасную задачу. Дело было только за каким-то организующим и направляющим центром: ведь исследования требовали помимо всего прочего немалых денег…
9 июня 1788 года двенадцать джентльменов, собравшихся на Пэл-Мэл, в одном из самых аристократических в тогдашнем Лондоне клубов — «Субботнем клубе», решили основать «Общество содействия открытию внутренних областей Африки». Известное больше просто как «Африканское общество», оно играло видную роль в организации исследований на континенте, до тех пор пока британское правительство не взяло на себя эту роль в 1804 году, и поэтому, пожалуй, заслуживает того, чтобы рассказать о нем немного подробнее.
Наш современник, английский ученый Р. Хэллет, Занимавшийся историей общества, очень метко определил его как образ «тогдашнего правящего класса (Великобритании) в миниатюре». И действительно, среди двенадцати членов-основателей были представители земельной аристократии, промышленной и торговой буржуазии, профессиональные политики, верхушка англиканской церкви. Общество с самого начала своего существования было очень замкнутой организацией: количество его членов редко превышало шестьдесят человек. Но в их число входили едва ли не самые влиятельные и богатые люди страны, а бедняку нечего было делать в компании тех, кто способен уплатить годовой взнос в пять гиней. Притом общество никогда не было чисто научной организацией; скорее, наоборот, научные цели в его деятельности всегда оставались подчинены сугубо практическим — расширению британской торговли, приобретению новых факторий и установлению британского влияния во внутренних областях Африки. В этом оказывались непосредственно заинтересованы сами члены-основатели: некоторые из них своим состоянием, а соответственно и положением в обществе, были целиком обязаны торговле африканскими рабами. Кстати, именно такая заинтересованность объясняет другую характернейшую черту Африканского общества — то, что ни в одном из его документов, предшествовавших отмене рабства в британских владениях в 1806 году, нет ни слова протеста против работорговли. А ведь в последнем десятилетии XVIII века аболиционистское движение (то есть движение за запрещение рабства негров и работорговли) в Англии сделало немалые успехи! Более того, некоторые видные сторонники отмены рабства стали членами общества. Но решающее слово в его деятельности никогда им не принадлежало.
Душой и практическим руководителем Африканского общества с момента его создания и до своей смерти в 1820 году был сэр Джозеф Бэнкс — личность интересная и яркая. Один из богатейших людей Англии, крупный ученый-натуралист, участник первого плавания капитана Кука, в 35 лет — президент Королевского общества, Бэнкс олицетворял тот, так сказать, союз науки и практики, который характерен был для деятельности Африканского общества, особенно в первые десятилетия его существования. Бэнкс давно уже интересовался Африкой. Еще во время плавания на «Индевре», в 1771 году, он вел ботанические исследования в Капской колонии; в 1780 году по его поручению на Золотой Берег был отправлен человек для сбора сведений о внутренних областях Западной Африки. Наконец, именно к Бэнксу обратился в 1785 году некий Пауль Изерт, служивший в голландских факториях на Золотом Береге, с предложением отправиться в глубь материка для исследований географического и торгового характера.
«План общества», то есть вступительный доклад, подготовленный для собрания членов-учредителей при непосредственном участии Бэнкса, интересен не только тем, что очень верно показывает состояние знаний об Африке в Европе конца 80-х годов. Это своеобразный памятник эпохи — «века просвещения». «В то время как круг наших знаний относительно Америки и Азии постепенно расширяется, — говорилось в документе, — некоторый прогресс был сделан и в открытии отдельных частей Африки… Но несмотря на успехи в изучении берегов и границ этого обширного континента, карта внутренней его части все еще представляет собою лишь пространное белое пятно, на коем географы, по данным Льва Африканского и Шерифа Идриси, нубийского автора, нанесли неуверенной рукой немногие названия неисследованных рек и недостоверно известных народов.