Что проектировали в его фирме Николай конечно понимал, но почему надо было делать именно так, а не иначе старался не спрашивать, чтобы не привлекать к себе особого внимания. Когда же опытные "спецы" ругались между собой, доказывая друг дружке какой коэфициент нужно использовать в расчетах, Гречко усиленно старался делать вид что он очень занят и времени на обсуждения у него нет. И уж если кто-то не отставал, пытаясь привлечь его на свою сторону, то он обычно пытался отшутиться, бросая ничего не значащие фразы типа: "В России этот коэфициент всегда старaлиcь занизить, вот СССР и распался". Он не ругался, не претендовал на лидерство или карьерный рост, он просто хотел чтобы эта работа была всегда. Чтобы его забыли и просто платили зарплату. Проект, на который его взяли, не спеша разворачивался и механики были не сильно заняты, тк детальное проектирование еще не началось. Если начальнику было что-то надо, то он, выйдя из кабинета, ловил первого попавшегося конструктора и просил его проверить то или иное "узкое" место. Точно как в Советской Армии. Гречко, как опытный солдат, сразу же все понял и попросту старался не появляться на рабочем месте. Если же задание было чуть-чуть посложнее, т.е. не просто обычное перечерчивание, а требовалась хоть какя-то квалификация, то Коля начинал задавать массу вопросов, уточнял всякие не принципиальные вещи... При этом он серьезно кивал головой и дружески добавлял: "О, так это же другое дело! Вы же мне об этом сразу не сказали". Получив все необходимые разьяснения, он сердечно благодарил выдавшего ему задание человека (ведущeгo конструкторa) и уходил на свое рабочее место. Когда же его через 2-3 часа просили показать что же собственно получилось, он преданно смотрел в глаза и изображая кипучую деятельность отвечал: "Да-да-да. Конечно, конечно. Я работаю. Постараюсь к концу дня закончить".
В конце дня естественно ничего не было готово, хотя на требуюмую работу было необходимо не более часа. Час же только уходил на разьяснения и уточнения. Через два дня все было по-прежнему (т.е. ничего не было), но Гречко продолжал задавать дополнительные вопросы, и сосредоточенно кивал, слушая ответы. Доведенный до белого коления "ведущий конструктор" срывался и начинал орать что он бы сам это все прочертил максимум за час и уже давно забыл бы об этом. Что он потратил только на обьяснения не меньше двух часов, потерял массу времени и нервов! И что у него тоже есть начальство и график работ! И что он работает уже более 30-ти лет конструктором, а такого клоуна видит впервые. Николай стоял с виноватым видом, испуганно смотря по сторонам и как заводной повторял заплетающимся языком: "Извините пожалуйста. У меня там были всякие проблемы с компьютером..." Крики в такой солидной фирме были большой редкостью и обычно все бросали работу и начинали прислушиваться. Никто ведь не знал предистории конфликта, а со стороны все смотрелось очень мерзко. Орущий на безобидного запуганного иммигранта-чертежника "ведущий" и робко пытающийся оправдаться Николай, который ну просто душка! Когда неприятная сцена заканчивалась, Гречко чуть не плача, как побитая собака, уходил куда-то подальше, походкой незаслуженно униженного человека.
Через 20 минут он возвращался и садился за свое рабочее место, смотря грустными глазами на экран, но так и не прикасаясь к клавиатуре. Смотреть на это было больно. Униженный прилюдно 50-ти летний мужчина, разбитый горем и глубоко переживающий свой позор. Кто-то из коллег не выдерживал и подходил пожалеть его, выражая ему свое самое искреннее сочувствие.
И тут наступало второе отделение прекрасно отрежессированного спектакля, которое Гречко цепко держал под контролем. С понурым видом, выслушав призывы не брать все случившееся близко к сердцу, "униженный и оскорбленный" с застывшими слезами на глазах, oн безумно смотрел на собеседника и произносил полушепотом: "Не знаю как я со всем этим буду жить дальше. Может быть руки на себя наложить? Меня еще ни разу в жизни так не унижали..."