Сутки в дороге. А на другой день — Самара. Город, который много раз играл роль в моей жизни. В 1943 году меня здесь обокрали, и я задержался в этом городе на неделю. В 1953–1955 годах я был около Самары в лагере. В 1956 году я останавливался здесь проездом после освобождения из лагеря, из Башкирии в Москву.
И вот опять этот город. Пыльный, грязный, наполовину деревянный, на холмах. И над всем — красавица Волга. Волга, Волга, — чудесная Волга! Я приехал сюда летом, когда она в самом разливе. При солнечной погоде.
Но любоваться на нее некогда. К Борису Михайловичу. Старый самарец. Но после лагеря потерял жилье. Снимает комнатку (крошечную, проходную) у старой самарской жительницы Таисии Николаевны Пироговой. Расцеловался, дружески обнялся со старым лагерным другом. Ему уже семьдесят пять. Но он бодр, энергичен. Знакомит меня с хозяйкой Таисией Николаевной. Дочь офицера. Вдова. Живет одна в крошечном полуразвалившемся домике. Она находится там и сейчас. Изредка переписываемся.
Познакомились. На всем печать нужды. Но сохранила манеры светской дамы. Располагаюсь у Бориса Михайловича на матрасе, который постилается на пол (больше негде). Начинается рассказ.
Архиепископ (через два года он был возведен в сан Митрополита) очень заинтересовался моей личностью. Внимательно прочел статью обо мне. Попросил приехать. Имеет ко мне какое-то дело. Какое, не говорит. Сейчас в отъезде. Приедет недели через две.
Ожидаю. Гуляю по Самаре. Провожу время в приятнейших разговорах со старым другом Борисом Михайловичем.
Мы можем воспользоваться этим перерывом, чтоб рассказать о Митрополите (тогда еще Архиепископе) Мануиле. Я подробно рассказываю о нем в своих «Очерках по истории церковной смуты».
Митрополит Мануил (в миру Виктор Викторович Лемешевский) родился 1 мая 1884 года в городе Луга под Петербургом. В 1911 году, 27 лет от роду, он принимает монашество в захолустной Николо-Столобенской Пустыни, в Тверской губернии. Начинается крестный монашеский путь. Он не идет обычным путем ученого монаха, он ищет подвига.
Его мечта стать миссионером. Вскоре он едет в Сибирь.
6 ноября 1912 года — день его рукоположения в иеромонаха в Семипалатинске. В течение четырех лет (с 1912 по 1916 год) он занимает должность помощника начальника Киргизской Духовной Миссии Томской Епархии. Дело необыкновенной трудности. Как известно, наиболее трудным делом является миссионерская деятельность среди мусульман. Из всех религий мира мухамеданство обладает наибольшей способностью воспитывать фанатиков. Киргизы в этом отношении не являются исключением. Побудить их к перемене религии — дело, по-человечески, совершенно невозможное.
Нельзя сказать, чтоб иеромонах Мануил был в этом отношении особенно успешен; однако его простота, доброта располагали к себе людей. Его любили и уважали киргизы, он был у них желанным гостем; сердца людей растворялись перед скромным, низкорослым иеромонахом. Создавалась дружеская теплая атмосфера. А это и есть та предпосылка, которая должна предшествовать обращению людей к религии. Постепенно лед ломался. От. Мануил привел несколько семейств к христианству; другие относились к нему дружественно, и, когда в 1916 году он покинул киргизские степи, чтобы вернуться в родной Питер для учебы в Духовную Академию, его проводили с чисто восточной теплотой.
Ему не удалось окончить академию. Наступила революция. Наступила пора для широкой деятельности от. Мануила среди простого питерского народа. Он священствовал в крохотной церковке около Литейного, которая считалась домовой церковкой Александро-Невского Общества Трезвости. При этой церкви было сестричество, состоящее из бедных женщин — кухарок и прачек, трамвайных кондукторов и стрелочниц. Из трех братств, существовавших в Питере, это было наиболее демократическое. Его называли «черная кость» (в противоположность аристократическому сестричеству, состоявшему из княгинь и профессорских жен, возглавлявшемуся Введенским «белая кость», и широкому братству, включавшему разнородные элементы от питерских рабочих до молодых интеллигентов-правдоискателей, возглавлявшемуся от. Александром Боярским «желтая кость»).
Затем наступает раскол. Твердость, проявленная иеромонахом. Он вместе со своей паствой твердо стоит на канонической основе, остается верным Патриарху Тихону и поминает его имя даже тогда, когда это грозит смертельной опасностью.
Затем — 1923 год. Освобождение из заключения Патриарха Тихона, рукоположение отца Мануила во Епископа Лужского, управляющего Питерской епархией, 23 сентября 1923 года. И легендарный период в жизни Владыки. Точнее, легендарные четыре с половиной месяца (с 29 сентября 1923 года до 2 февраля 1924 года), когда он, действуя в невероятно трудных условиях, привел почти всю епархию, считавшуюся цитаделью обновленчества, в общение с Патриархом.